Ден не стал спорить с девочкой. Ему было не до того. Он умирал.
Не получилось.
Да, маг мог бы перехватить контроль когда угодно, если уж ему удалось это сделать раз, но Ден надеялся, что если хотя бы успеет выйти за пределы круга, то у него получится...
Не получилось. В нем оказалось слишком много крови. Своей, не чужой. И может сумрачная фигура не смогла бы ничего сделать, но оставалась еще девочка-кошка. Этого Ден не учел. И, похоже, умрет он все-таки в круге, и тогда жертва будет как бы засчитана.
Не тебе эта жертва.
Кровь размазывалась по полу, ее запах заполнял всё пространство. Ден почувствовал, как затвердевают мышцы, как перекрываются все лишние сосуды. В обычном состоянии это уберегло бы его от кровопотери, но сейчас состояние было не обычное. Нож вошел прямо в сердце. И, может, если бы его кто-то вынял, сердце бы тоже сжалось - на то долгое мгновение, необходимое вампирской регенерации, чтоб кое-как залатать сердечную мышцу. Но... смысл? Жить с некромантом в голове, готовым проснуться в любой момент и подгадить?
Нет.
Агнесса где-то внизу могла быть еще жива. Но... что поделать, все умрут. Это понимаешь, когда лежишь, истекая кровью, в центре чертовой пентаграммы, и не можешь пошевелиться. Иногда приходит отчаяние. К Дену пришло смирение. Он устал. Бороться, искать, оправдываться, убеждать. Надеяться. Даже на богиню, в которую он в общем-то не верил, надежды не было никакой.
Разве спасет она девчонку, если гниющий рыцарь доберется до Агнессы раньше?
Руки немели. Ден чувствовал, как жизнь течет из него, и как течет она внутрь. Дыхание стало поверхностным и едва заметным, действием, совершаемым только по привычке. В нем больше не было смысла. Зрение помутнело, вместо потолка и девочки-вампирши вокруг Дена закружились крупные, размытые пятна. Он еще смог моргнуть, но зрение не прояснилось.

Барон остановился, разглядывая проложенную границу между ним и таверной. Он не знал, спас ли его амулет, или просто предупреждал о сильной магии, но своими глазами видел, что постоялый двор окутала некая сила, судя по леденившему грудь грифону очень могущественная. Конечно, воин еще не привык к действию амулета и мог ошибаться в мощности волшебства, но шагать через границу оплавленных камней мостовой он не торопился. Стоять и просто смотреть на происходящее солдату просто не мог, и поэтому стал думать, что предпринять в этой ситуации. Он посмотрел на находящихся в кругу людей, выглядели они вполне нормально и ничего сверхъестественного с ними не происходило. Мало того, вновь прибывающие зеваки свободно проходили в предел, очерченный таинственным огнем, Мерхольду осталось выяснить, не является ли этот круг ловушкой и чтобы сделать это, он окликнул паренька находящегося внутри и подозвал его подойти поближе. Пару человек тыкали пальцами в появившуюся черту, это могло означать, что феерическое появление огненной черты ему не привиделось, и ее видели другие. Паренек с явной неохотой все-таки подошел к Мерхольду, выражая всем видом, что готов поговорить, но не очень долго, а если быть вернее, то и говорить-то не хотел. Барон посмотрел на него, сказал, что ошибся и пошел навстречу девушке, которая до сих пор сотрясалась от рыданий в объятьях незадачливого утешителя, который абсолютно не желал этой роли и всячески пытался отделаться от нее. Положив руку ей на плечо, Мерхольд слегка сжал его и сказал спокойным, уверенным голосом: «Успокойтесь, сейчас не время рыдать. Вы можете помочь всем. Скажите, что там произошло?» Тем временем медальон на груди еще сильнее похолодел, а со стороны таверны послышались панические крики людей.
Девушка, содрогаясь от плача, оторвала лицо от плеча, на какое-то время ставшее ей самым близким на свете и посмотрев мокрыми глазами на Мерхольда ответила, вернее, попыталась ответить, так как у нее выходило не очень связно: «Там.. там Хочебужский мясник… он их повесил на крюки… А я… А мы с Деном пытались убежать, а потом он себя прямо в сердце ножом», и она снова разрыдалась, громко подвывая.
- Я не совсем понимаю. Кто такой Ден и что за Хочебужский мясник? – спросил барон у держащего плачущую девушку мужчины.

Из рассказов старожилов вырисовывалась более или менее цельная картина и выглядела она крайне нелицеприятно. Выходило, что старый барон, имеющий скверную привычку воскресать после смерти, вновь появился в Хочебуже и вновь принялся за старое. Совпадение ли то, что подобная легенда повторилась и в замке Гратте и именно сейчас, когда пробудился небезызвестный Уно Эль Нага? Пожалуй нет. Возможно, он и есть причина появления всех этих страшных проклятий вновь на свет Божий. Мерхольд сложил все эти нехитрые умозаключения в одно и опять в центре оказался злосчастный некромант. Воин еще предположил еще и то, что Ден, ни кто иной, как Денкрау и вонзил он себе нож в сердце под воздействием колдуна на его сознание.
- Стало быть, не справился он с колдуном, - промелькнула в его голове мысль, тут же прерванная появлением стражника, который начал рассказывать про странную девочку.
- Все это очень интересно, сударь, но думаю у нас тут проблемы пострашнее детских картинок углем. В таверне обосновался барон Вильхельм Хочебужский мясник собственной персоной, и это точно колдовство, смею вас заверить. А так как он мертвец, то упокоить вновь его будет непросто, - рассказал вкратце происходящее стражнику каэдвенец, делая паузу, чтобы смысл его слов дошел до сознания стража и всех окружающих.
- Мясник в доспехе. Нужны длинные цепи, багры, тяжелые арбалеты с гарпунами и масло для ламп. Вытащим мерзавца на свет Божий, а заодно проверим правдивость легенд, и если дневной свет не сожжет его, обольем маслом и подпалим. Тащите все сюда, - громко объявил план действий барон.
- А далеко рисунки эти? И куда подевалась девчонка? Думаю я смогу определить колдовство это или нет. Можно взглянуть, пока идет подготовка к штурму, - сказал Мерхольд, вспомнив, что при помощи амулета и впрямь сможет выявить магию.

- Мне определенно нравится ваш ход мыслей, - так же тихо ответил барон стражу - пироману, ухмыльнувшись. Появление кавалькады не дало развиться этому интереснейшему диалогу и логическому его завершению в виде пылающей гостиницы. После короткого разговора между начальством и подчиненным, барон сделал мрачный вид, насколько позволяло его актерское мастерство, и сказал: «Вы принесли дурную весть, господин Гюнтер, но вы абсолютно правы, это неспроста, как и в том, что нужно успеть до темноты».
- Позвольте мне сказать слово, - спросил  разрешения изложить свое мнение по поводу сложившейся ситуации каэдвенец.
- В этом здании творится злое колдовство. Мясник Вильхельм в таверне, нужно его оттуда вытащить на дневной свет и уничтожить. Мне удалось выяснить, что по преданиям его сжег именно дневной свет или просто сожгли. Так или иначе, другого решения проблемы я пока не вижу, - Мерхольд совсем не по аристократически почесал в затылке.
- Думаю если зацепить к лошадям крепкую веревку или цепь, то можно будет выдернуть его оттуда. Конечно, кто-то должен будет его отвлекать, а кто-то накинуть эту веревку или загарпунить его как кита с помощью арбалетов, - озвучил еще раз свой план воин, глядя на реакцию капитана, как-никак тот был представителем закона в этом городе.
- Если удастся вытащить тварь, тащите его за пределы вот этого круга, ибо это колдовской круг, и вполне возможно за его пределами он сдохнет, или хотя бы потеряет свою силу. Во всяком случае, я на это очень надеюсь, - продолжил барон изложение действий.
- Когда его оттуда вытащим, здесь должны быть наготове масло или смола и зажженные факелы, а так же луди с баграми, на тот случай если его милость вздумает побуянить перед очередной смертью, - закончил свою речь воин.

Подкрепление прибывало, народ более или менее успокоился и пришел в себя и тем лучше, в таком деле как поимка нежити не стоит суетиться. Хотя никто из присутствующих наверняка не знал этого. Когда все было готово, Мерхольд поймал взгляд капитана и прочел в нем страх перед неизвестным, а может это и не страх был вовсе, так или иначе сомневаться было уже поздно, и барон еле заметно кивнул Гюнтеру, чтоб тот отмел свои сомнения и был решителен.
- Поставьте к окнам и дверям арбалетчиков, пусть сообщают о передвижении Мясника, если увидят. Пошлите людей к черному ходу, только пусть осторожнее, он может ждать их за дверью. Поставьте людей вокруг здания, чтобы можно было передавать приказы и сообщения по цепочке. Всем хранить молчание и соблюдать тишину, от этого зависят наши жизни.
Нужно выманить его в главный зал, там попросторнее и будет место для маневра. Я берусь отвлечь его на себя, а вы со своими людьми постарайтесь любыми способами накинуть на него аркан, сбить с ног, зацепив крюками, поддеть алебардами или загарпунить его и тащите тварь к выходу. Перед входом освободите площадь, тут пусть ждет команда с маслом, смолой и зажженными факелами, пусть держат багры наготове. Мы разделимся на две группы, одна пойдет к черному ходу, пусть там подготовят все то же самое, другая к центральному. - дал он последние распоряжение перед травлей, указывая предполагаемое место расправы за пределами колдовского круга.
Когда все было готово, стрелки и наблюдатели заняли свои места у окон, остальные вооруженные стражи стояли наготове, а вторая команда исчезла в направлении черного хода, Мерхольд взял кусок цепи и направился к входу в таверну.
- Когда вторая группа будет готова пусть дадут знак, мы входим, - сказал солдат и убедившись, что наблюдатели у окон не подают сигнал об опасности а вскоре и получен сигнал, что вторая группа на месте, шагнул внутрь помещения, подавая пример остальной штурмующей команде.
На полу зала виднелись следы крови, тянущиеся к выломанной двери, у которой погиб корчмарь. К ней-то и направился барон, показывая остальным знаками, чтобы не поскользнулись на крови и занимали места по краям от двери в виде каре, сам же он был в центре. Приблизившись к дверному проему Мерхольд, подал знак о готовности, и крутанув цепью, пустил один ее конец в коридор за дверью. Цепь, громко зазвенев, поскакала по полу, и тогда барон рванул ее обратно, что вызвало еще больше громких звуков.
- Эй, твоя милость, Вильхельм Хочебужский мясник, или как тебя там, выходи, - заорал воин в коридор.

Тишина в ответ на призыв барона, немного обескуражила его, это могло означать, что ходячий мертвец покинул таверну, или затаился где-то в засаде. В пользу первого варианта говорили кровавые отпечатки ног, ведущие к черному ходу, второй же предстояло проверить. Мерхольд дав знак всем оставаться на своих местах и ждать, осторожно двинулся вперед, стараясь не наступать в лужи крови, тянущиеся вниз по ступеням в ответвляющийся коридор. Но тут его как громом поразило, знакомый голос пронзил сознание, и этот голос не сулил ничего хорошего.
- Акке, займись нашими гостями. Я сам закончу ритуал, - прозвучало в голове. Выходило, что некромант находился здесь и сейчас и готовит что-то ужасное, да еще в придачу посылает кого-то разделаться с ними, кого-то опасного и возможно опаснее нежити в доспехах. Ситуация ухудшалась на глазах, еще не разобрались с одной проблемой, как уже назревала вторая, а воевать на два фронта у барона не было никакого желания.
- Внимание, стрелки! Будьте готовы, к нам движется что-то опасное! Что бы вы ни увидели, стреляйте во все что шевелится! Никого, кроме меня в коридор не пускать, - довольно громко приказал он, чтобы его слышали и на противоположном конце коридора.
- Да смотрите, друг друга не перестреляйте, - добавил он недовольным тоном, потому что понимал, что расстановка сил не совсем благоприятна.
Спустившись по лестнице, барон осторожно пошел по следам крови, тянущимися, по всей видимости в подвал. Мерхольд внимательно посмотрел на пол перед первой дверью, ведущей в кухню, там кровавых отпечатков ног не было, что свидетельствовало только об одном, что в кухню смертоносный жнец не ходил. Все следы вели ко второй двери, и это давало надежду, что убийца увлеченный сбором своего чудовищного урожая, до сих пор там. Воин заглянул в дверной проем подвала, откуда неимоверно несло вонью, как на поле боя после его окончания. Тошнотворный запах свежевыпотрошенных внутренностей навсегда въелся в память солдата, и он безошибочно мог узнать его из множества других. Но предаваться воспоминаниям сейчас времени не было, особенно такого рода и Мерхольд не долго думая, закрыл дверь в подвал и задвинул тяжелый металлический засов. Наверху в это время послышались крики, и это означало одно, неприятности начались, каэдвенец выхватил меч и поспешил на помощь. Когда воин приблизился к соединению двух коридоров, он сказал обращаясь к стрелкам: «Я возвращаюсь, не пристрелите меня!», - после чего прижавшись спиной к стене, слегка выглянул в сторону черного хода, чтобы понять, с чем он имеет дело и оценить ситуацию.

Оказавшись в кровавой неразберихе, Мерхольд стиснул от досады и злости зубы, он понимал, что Акке, кем бы он ни был, всеми силами отвлекает народ от таверны и нужно признать весма успешно. Но барон четко слышал слова про ритуал и понимал, что ему нужно помешать, во что бы то ни стало, иначе количество жертв может стать еще большими, а уже имеющиеся станут напрасными. Смерти людей его не волновали, он привык к смерти, на войне как на войне, а все происходящее иначе как войной не назовешь. Барон положил руку капитану на плечо, - Гюнтер, у нас мало времени. Это отвлекающий маневр, нас пытаются увести от таверны.  Здесь творится что-то страшное, колдовское и этому нужно помешать, иначе будет еще хуже. Мясника я кажется, запер в подвале, но это его не удержит надолго. Берите людей, нужно найти виновника всего этого. Я не знаю, есть ли у нас шансы против колдуна, но его надо остановить, - ввел он в курс происходящего стражника. После этого, Мерхольд развернулся и зашагал в сторону черного хода, туда, где была лестница наверх, с явным намерением обыскать здание. В центре коридора амулет резко похолодел, и барон остановился, оглядываясь по сторонам. Он вспомнил, что когда спускался в подвал, грифон не был таким холодным и напротив по мере подъема по ступеням он становился холодней.
- Колдун наверху, - пронеслась четкая мысль в голове, - и вероятно прямо над ним. Воин указал Гюнтеру на потолок и тихо произнес: «Он там». После чего приложил палец к губам, давая понять всей команде, что необходимо соблюдать тишину. Подойдя к лестнице, солдат обратил внимание, на кровавые отпечатки ног на ступенях, и его бросило в холодный пот, самые худшее предположение оправдалось, - мясник поднялся наверх. Чертов колдун, обложил себя охраной со всех сторон. Мерхольд остановился, вкладывая меч в ножны и вскинув руку в предупреждающем жесте. Потом объяснил шепотом и жестами, что мясник ждет их в засаде. И предложил тот же план, что и раньше, только с поправкой на лестницу. Он поднимается и выманивает мертвеца, а остальные поджидают внизу и при его появлении, выталкивают на улицу через черный ход. Барон надеялся, что хотя бы проскочит мимо мрачного стража во время борьбы с ним. Когда все были готовы и заняли свои места, он взял короткий багор и пошел на второй этаж. Поднимаясь осторожно по лестнице, Мерхольд прислушивался к амулету и окружающей среде, готовый в любой момент отскочить назад или сблокировать удар, а в лучшем случае зацепить рыцаря и скинуть вниз по лестнице. Задачи победить в одиночку сурового мертвеца он не ставил, ему нужно было его выманить на стражников.

Отредактировано Мерхольд (2014-12-24 10:01:16)

Шагая вдоль стены по ступеням, ведущим на второй этаж, барон ожидал одного, что мясник попытается отсечь ему голову, во всяком случае, сам бы он так и сделал. Поэтому когда на него обрушилась алебарда, он был готов к этому и вполне благополучно ушел с траектории удара, перехватив древко противника и рванув его вниз. Но тут воина ждал сюрприз, вместо того, чтобы опрокинуть вниз врага, он сам начал подниматься вверх, увлекаемый неведомой силой. Оказалось, что мясник обладает колоссальной мощью, и Мерхольд почувствовал себя рыбой, попавшейся на удочку рыбака. Он видел, что колдовской круг становился ярче и сильнее от каждой новой смерти и понимал, что возможно сейчас пришел его последний час, но хотел продать свою жизнь подороже. Поэтому вместо того чтобы отпустить руки и остаться на лестнице, солдат подтянулся на багре и поджав ноги буквально запрыгнул на грудь противника. Он понимал, что у него есть шанс нанести решающий удар, пока мертвец бросит оружие и придушит его голыми руками, поэтому времени даром не терял. Повиснув на шее у мясника, Мерхольд выхватил кинжал и вставив клинок в щель забрала вонзил его как можно глубже в светящийся магическим зеленым светом глаз и провернул его на пол оборота. К горлу подкатил ком тошноты, от мертвеца нестерпимо несло смрадом тухлятины.