Таверна «Песья яма» была достаточно хороша для ночлежки, и слишком убога в сравнении с гостиничным двором, в общем то что нужно, для того чтобы не выпячиваться, если того не желаешь. Причины оставаться в стороне от кипящей светской жизни, и тени от  блеска богачей у Мерхольда были. Во первых он не любил быть в центре внимания, во вторых, выдав себя за другого он мог навлечь на себя гнев властей, хоть и выглядел в истории с разгромом банды «Вепря» освободителем, а в третьих он получил неплохой куш в итоге, в лагере разбойников на его долю нашлось достаточно золота, чтобы прожить беспечно всю зиму в роскошных условиях, вороной конь и…
Мерхольд посмотрел на сверток, лежащий перед ним на кровати, и осторожно взяв его в руки, начал медленно разворачивать. Кристалл сверкнул безупречными гранями, разбивая свет на радужные цвета, воин поднял его на уровень глаз, любуясь чистотой камня. Помня, что произошло в прошлый раз, он не стал испытывать судьбу и убрал камень обратно в тряпицу.
- Что же это такое? Как он работает? Имеет ли ценность, теперь, когда он сработал? Может ли повторить выброс света? Или это одноразовый артефакт? – все эти вопросы не выходили из головы барона с тех пор как он завладел этой вещицей.
- Нужно обратиться к специалисту, - сказал он себе в очередной раз.
- Но кто может дать ответ? Маг? Ювелир? – продолжал он вести мысленный диалог с самим собой.
Если первых он откровенно не любил, то в компетенции последних сомневался, ведь камень, может оказаться не драгоценным и тогда золотых дел мастера могут не дать необходимых ответов. Но попытаться всё же стоило.
Спрятав сверток за пазуху, каэдвенец поднялся со стула, накинул плащ и вышел из номера прочь, заперев за собой дверь. Спустившись на первый этаж, он мимоходом поприветствовал владельца кивком головы, и не останавливаясь отправился на улицу, в поисках ювелира, дабы пролить свет на таинственное происхождение кристалла.

Заприметив нужную вывеску, и седовласого мужчину, недовольно захлопывающего ставни, Мерхольд проследовал вдоль каменной ограды и убедившись, что за ним нет слежки, свернул в распахнутые ворота. Подойдя к двери, он постучал молоточком, вызывая хозяина, или прислугу и стал ждать, когда откроют. Ждать пришлось не долго, и вскоре на пороге появилась женщина в переднике и чепце и вопросительно уставилась на пришельца, явно оторвавшего ее от важных дел.
- Что вам угодно, милсдарь? – спросила она, опасливо поглядывая на неприятного вида человека со шрамом, который по ее мнению могли носить лишь разбойники.
- Добрый день, сударыня. Господин Карл Бакквельт у себя? У меня к нему дело, – вежливо поинтересовался незнакомец, немного поклонившись при приветствии.
- Да, у себя. Как о вас доложить? – подозрительно рассматривая мужчину, поинтересовалась она.
- Доложите, что его спрашивает некий Барон, желающий сохранить свое имя в тайне, - ответил он спокойным ровным голосом.
Женщина, не поверившая, что бароны бывают такими, захлопнула перед ним дверь, оставив в очередной раз в ожидании. Вскоре дверь снова отворилась и на пороге появился тот самый мужчина, что не так давно был у окна, он подслеповато посмотрел на посетителя и улыбнувшись сказал: «Здравствуйте ваша милость, простите Маргарет, прошу, входите», отступая на шаг в сторону, освободив таким образом путь.
- На второй этаж, первая дверь налево, мой кабинет, - объяснил он дорогу.
Оказавшись в кабинете мужчина проследовал за массивный стол, и указав на мягкое кресло, обитое кожей, уселся в такое же напротив.
- Чем могу быть полезен, господин Барон? Не желаете выпить? – участливо поинтересовался ювелир.
- Благодарю, не стоит, перейдем сразу к делу. Господин Бакквельт, ко мне в руки попал некий камень, я бы хотел, что бы вы осмотрели его, сделали оценку, и открыли мне природу моего приобретения, - изложил суть своего визита Мерхольд.
- Конечно, конечно… Он с вами? Могу я на него взглянуть? – дал согласие на сотрудничество мастер.
- Для этого я и пришел, взгляните, - кивнул барон, извлекая сверток и протягивая его  ювелиру.

Откинувшись на спинку кресла, Мерхольд устроился удобнее, и стал наблюдать за действиями ювелира, стараясь не упустить ничего в его поведении, порой действия гораздо красноречивее слов и барон знал это. Глаза мастера загорелись азартом при проведении опытов над камнем, он так увлекся, что даже перестал контролировать мимику лица и некоторые жесты, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что кристалл сильно заинтересовал этого человека. Седовласый не удержался и удивленно воскликнул: «Потрясающе... Просто потрясающе!.. Даже если мы не будем учитывать влияние магии на этот кристалл, его химические и физические свойства просто поразительны... Как жаль, что наука еще не дошла до других методов воздействия на вещества. Нужно было бы проверить неких полей вокруг него, но, увы, без мага сделать этого я не смогу», что подтвердило догадки воина, о необычности камня.
- Магия, опять магия… - мысленно ворчал каэдвенец, знавший не понаслышке о способности кристалла усыпить весь город одной вспышкой.
Закончив осмотр, ювелир отстраненно задумался, и лишь служанка, принесшая две чашки ароматного чая, вырвала его из оцепенения, на несколько мгновений, за которые он успел предложить выпить экзотического напитка.
- Не откажусь, благодарю, - ответил барон, не спеша пить содержимое фарфора.
Хозяин, глубоко задумавшись, снова стал кусать губы, так и не притронувшись к чаю. Наконец он вспомнил о существовании Мерхольда и огласил вердикт: «Ну, что я могу сказать... Довольно забавная модификация горного хрусталя. Ничего более. Он не проявлял никаких интересных свойств?», произнося это столь буднично, будто перед ним лежал кусок глины, а он только что не обкусывал себе нервно губы.
- Врешь, сукин сын, - усмехнулся мысленно барон, однако не подавал никакого вида. Стало понятно, что ювелир ведет какую-то свою игру и это насторожило солдата.
- Не замечал, - соврал он в ответ, пожимая плечами.
- И сколько, по-вашему, стоит этот кусок хрусталя? Могу я за него хоть что-нибудь выручить? – задал вопрос Мерхольд, делая вид, что его интересуют лишь деньги с глуповатым и вместе с тем расстроенным выражением лица.
- Ну что же, давай поиграем, - подумал сотник, делая вид, что делает глоток чая и ставя на стол чашку с чаем, так и не испив из нее, слишком странно вел  себя человек, от такого можно было ожидать и отравления.

Новиград был не так-то уж и далеко от постоялого двора Червонни… Именно так могла бы рассуждать девятнадцатилетняя Медея, впервые выходя на большак и почитая центром мира – свой дом… Сейчас же приходилось признать, что постоялый двор находился слишком близко к разросшемуся за последние триста лет городу. Пять колен оборотней – примерно триста лет… За это время постоялый двор с трактиром неоднократно перестраивались,  добавлялись пристройки, новые дома для возмужавших и обращенных Червонни, обновлялся скарб…  Как и любой бизнес, содержание постоялого двора требовало контактов, банкиров, посещения ярмарок, лавок…  И традиционно же обоз снаряжали в зиму. Конечно, три дня пути на телеге зимой это не то что три дня пути летом… но так полагали и постояльцы, которых по зиме было мало. К тому же вся семья под одной крышей во время Охоты и Гона – это серьезное испытание для всех. В том числе и для самих оборотней. Вот и хорошо было на недельку отправить самых гонористых и сильных с самыми разумными и пожилыми в Новиград за всегда дефицитной в таверне продукцией гончаров , кузнецов, мануфактурщиков… Список, составленный Агнешкой, Матерью Стаи, был внушающим. Да и с возвращением всех вольных волчат, в таверне существенно прибавлялось золотых монет.  И убавлялось места.
Да и отправленные ею в этот раз шестеро оборотней были достаточной силой, чтобы справиться с покупками.  Дядьки  Збигнев  и Яныш были старшими над маленьким отрядом, самыми разумными, ухватистыми  и способными удержать в узде пятерку молодых оборотней.  Хотя удерживать пришлось бы только четверых парней, Меду Агнешка отправила, чтобы развеялась и дала отдохнуть Радовану, на которого у Матери были свои планы. С Радом они не расставалась с самого его приезда, а это уже больше недели.  Тут все понятно: Младшая, Старший – но раз уж жениться они не собирались, стоило им обоим осмотреться в Стае… Так рассуждала Агнешка.  Да и менестрель в любом городе, что рыба в воде. Присмотрит за Войцехом, впервые выезжающим в столицу, укажет Збигневу, ежели что…
Ввиду города, сидящие на телеге оборотни стукнулись фляжками и отхлебнули по глотку взятой на такую поездку аконитовой настойки. Войцех незаметно поморщился.  Медея улыбнулась братишке. 
Город был хорош: деловой, яркий, спешащий… Он нравился Меде и был, пожалуй. Самым привычным из всех, где бардессе довелось бывать.  Его оживленные улицы, бурлящие площади и рынки, разухабистые таверны, казалось, не изменились за те без малого десять лет, как сама Меда попала в него первый раз.
- Дядько, опять в «Волчью яму» правишь? – Медея узнавала дорогу к таверне с комнатами на постой.
- От добра добра не ищут, - назидательно поднял палец  Збигнев, пересчитывая расхожие деньги, оставшиеся после уплаты на воротах пошлины за телегу и въезд. Отложенное на покупки золото было надежно спрятано и вшито в пояс, за подкладу рукава и куда там еще придумала Нешка.  Серебро, которое не слишком ценили на постоялом дворе оборотней, было упрятано и того надежнее, чтоб ненароком кто не обжегся.
- Ты, Меда чего думаешь? Тетка Агнешка тебя зачем послала? Ты за наш постой песнями платить станешь, - зубоскалил Томаш.
- Я-то спою, - со смехом ответила Меда, - а тебе дрова колоть придется. Это тебе не морду деверю бить. И не в шкуре девок у бани деревенской на Миденваэрне пугать! Хорошо хоть до дальней деревеньки добежать додумался! А то так заемным умом и пользуешься.
Беззлобные подначки, на которые шуткой и отвечают..
Войцех глазел по сторонам, Збигнев присматривал за телегой и правил,  Яныш следил за воришками и стражами, а Медее и остальным вроде как и заняться было нечем.

Ювелир продолжал делать вид, что кристалл пустышка и не стоит выеденного яйца, хотя все же объявил цену в пятьдесят жалких оренов.
Барон невозмутимо смотрел в глаза ювелиру, с простодушной улыбкой, за которой прятался разъяренный зверь, он знал, что цена этой вещицы несколько десятков человеческих жизней, половина сгоревшего городка и это далеко не предел. Он был уверен, что «Вепрь» напал на город именно из-за этого камня, ибо в его письмах к градоправителю упоминалось нечто ценное, и теперь выяснилось что.
- Я восхищен вашей щедростью, - с искренним видом развел руками Мерхольд, давая ложную надежду хозяину дома.
- Но раз этот камень практически ничего не стоит, я предпочту оставить его себе, в память о моих приключениях. Забавно будет показывать его друзьям темными вечерами за чарочкой портленда. Не находите? – продолжил он валять дурака, стараясь создать впечатление недалекого человека.
- Посмотрим, что ты сейчас скажешь, ублюдок, - подумал он на самом деле, хотя итак было понятно, что ювелир бессовестно лжет и пытается приобрести кристалл за бесценок.
- Что ж, раз мы выяснили, все что необходимо, позвольте получить мою «драгоценность» обратно и откланяться, - вставая с кресла, произнес каэдвенец.

Реван, не обращая особого внимания на слова продавца, забрал меч и начал вертеть его,  проделав пару небольших взмахов. Балансировка была отличной. Как бы Бык не недолюбливал краснолюдов, он не мог не признавать за ними мастерство в изготовлении оружия. А клинок этот был неплох, очень неплох.
Да и цена была вполне приемлемой. Завышенной, конечно, но не за гранью. Вообще-то Реван надеялся услышать от продавца сумму оренов в четыреста-пятьсот, но меч действительно мог стоить своих денег. Хотя, по правде говоря, у Одноухого денег не хватило бы в любом случае. Даже если бы он сложил все деньги, что были у него с собой, получку от купца и выручку от продажи старого меча, он мог рассчитывать получить сумму оренов в триста. Ну, может быть и в четыреста, все-таки старое его орудие было не настолько уж плохое, просто… старое.
- Надо срочно найти работенку поприбыльнее – Реван сплюнул прямо под ноги какой-то бабке, вздохнул и положил клинок обратно на прилавок.
- Неплохая железка, я, можбыть ,ещё вернусь.
Ещё немного походив по рынку, Бык отправился обратно в таверну, надеясь, что тавернщик смог что-нибудь для него найти.
- В крайнем случае, пойду поищу удачи у своих «знакомых» - решил он, хотя мысль о встрече со своими сомнительными «коллегами» вряд ли его радовала.

Не, пареньку было худо не от бестолковой игры двух оборотней, и не от хронического недоедания… Да и одежда на нем, показавшаяся лохмотьями в начале, ближе выглядела порванной недавно…  Ну и дела… Впутались, мохнатые, во что непонятно.
Паренек лопотал что-то непонятное, про людей, которые видать навредили ему, про какое-то солнце.
- Бредит он! Меда, держи его крепчее!  Ух я вам, обормоты, чтоб вас так растак а потом на бекрень! Сгробили человека!! Он жеж хрупчее! - Збигнев подстегнул лошадь правя в проулок.  Ближайшим оказался тот, из которого и вышел странный паренек. Конечно, навряд ли дядька и впрямь думал, что тычки ребят убили парня, скорее просто для острастки.
Так бывает – вваливается в твою жизнь незнакомец, впервые его видишь,  но оказывается он в такой момент перед тобой, что не принять участия в происходящем не можешь просто. Ребенок, роженица, умирающий…  Других зверей волки едят за милую душу, за что и признаны санитарами леса. А вот волк волка… Раненый, либо больной, либо старый зверь, переставший приносить пользу стае скатывается в иерархии вниз, но его не оставляют без пищи. Да и даже не дерут, а только обозначают укусы, ежели что ослушается. Как только он помогать начинает – за волчатами смотреть, метить территорию – его пайка вырастает, даже если на охоту он не выходит пока что. И ясно, что для того, чтобы подняться, есть досыта, волчицу завести, волчат – ему придется драться с каждым, но… Но и это возможно. Чтобы волка выгнали – что-то непоправимое совершить он должен. К примеру, загрызть насмерть такого вот никчемного своего собрата…. А белобрысый худыш не был котом драным. Он не скулил и не молил о помощи. Он предупреждал об опасности и просил отмстить обидчикам. Это было внятно любому оборотню. И придупреждал он – Стаю. Не важно, вольно или нет,  но это включало совсем иные механизмы, чем если бы он обратился к примеру к стражнику, старательно ничего не замечающему у входа.
В роду Черонни не умели лечить людей,  оборотни редко болеют, травничали больше  для волчьих нужд, а от таких лекарств люди умирали значительно быстрее, чем от болезни….
Для людей знали лишь одно средство.
- Прикрывайте! – бросил дядька Яныш, уже освободившийся от сапог и теплого зипушка и скатывающийся за телегу.  Томаш и Вукаш бросились ко входу и выходу в проулок так же слажено, как до того взялись займать беллобрысого.  Только глаза были круглые как плошки и то и дело потирали шеи.
Медея шепнула Войцеху:
- Побереги! – и устроила белобрысого так, чтобы его левая рука свесилась за телегу, с той стороны,  где скрылся дядька Яныш. Сама же она старалась нащупать пульс на шее парня. Но не была уверена ни в чем.  Если парень еще жив, то через полчаса-час это будет понятно. Если нет – окоченеет. Потом ему нужен будет присмотр до первого полнолуния, и в него… А потом... Но так у мальчишки был шанс.
Огромный волк, невидимый за телегой, несколько раз куснул тощую руку паренька между запястьем и плечом,  вспарывая кожу и жилы, пуская по веночкам мутагенный вирус. Кровь из ранок еще сочилась, хоть парень то ли в обмороке был, то ли помер уже… Казалось теперь, что парня потрепал зверь. При беглом осмотре, разумеется.
Яныш взобрался на телегу уже человеком и буркнул:
- Збиш, погоняй к «Песьей яме», пес с ней скорее, пока еще чего не приключилось, - свистнул двум молодцам, указав на телегу, и примолк.
- Ох, Лунная Волчица… - пробормотал Збигнев, - эй, молодежь! Вы как хотите, но держите парня, да рогожкой прикройте. С головой лучше.
Меда продолжала искать пульс.
К трактиру добрались хоть и более длинной дороге, но теперь уже в полном молчании.  И без каких либо происшествий.

То, что он искал, само нашло его. Проходя возле лавки с коврами, субъект, стоявший за ней, вдруг негромко произнес , явно обращаясь к Ревану.
- Стоять. – Бык послушно остановился, рука сама легла на рукоять, может быть и старого, но верного меча. -Спокойно. Дело есть, тебе по нраву будет. Двигай за мной.
Какое ещё дело? И как он узнал, что я ищу что-то? Неужели трактирщик так быстро сработал? – Вопросы в голове Одноухого не могли найти соответствующих ответов. Незнакомец, меж тем, продолжал:
- Деньги будут, хорошие деньги, мы не кидаем.
Реван сам зашел за палатку, спрашивая и не убирая руку с оружия:
- А с чего ты решил, что мне нужна работенка? – немного помолчав, добавил - Так что нужно делать?

Порой судьба, или предназначение, впрочем, явление имеющее множество имен и личин, преподносит нам свои сюрпризы и шутки в самые неожиданные моменты, подстерегая нас там, где мы её совершенно не ожидаем встретить. Ты стараешься уйти, убежать от чего-то, но неизбежно возвращаешься к тому, от чего убегал, так случилось и на этот раз, когда Мерхольд услышал за стеной разговор двух мужчин, касающийся его персоны. Застыв неподвижно, он жадно вслушивался в каждое слово незнакомцев, стараясь запомнить и не упустить ничего из виду, и не зря, диалог пролил свет на многие темные места в истории с кристаллом. Теперь он уже нисколько не сомневался, что «Вепрь» напал на город именно из-за камня, знал, что кристалл называют «Солнцем», был осведомлен, что его ищут, и вдобавок слова Годфри подтвердились, разбойник остался жив, и возможно кружит возле «Волчьей ямы». Оставалось непонятным, действие артефакта, кто и в каких целях его хотят использовать и что это за книга? Казалось бы вопросов немного поубавилось, но вместе с тем их появилось еще больше.
Как только шаги людей стали отдаляться, Мерхольд начал действовать, решив проследить за незнакомцами, развернувшись лицом к перегородке, он сделал пару шагов назад, и с разгону, придавая инерцию своему телу, подпрыгнул вверх, отталкиваясь ногой от прорехи в стене. Зацепившись руками за верхний край простенка, он подтянулся и влез на препятствие, отгораживающее его от глухого тупичка. Убедившись, что в проулке никого нет, воин спрыгнул вниз и поспешил за таинственными обладателями нужных ему знаний, стараясь при этом не поднимать лишнего шума , ступая по возможности мягко и выбирая место куда поставить ногу.

- Все скажут. Да еще и заплатят. Иди за мной, если решил.
Реван решил.
- Пойдём.
Убрав руку с меча – всё равно это действие, похоже, не привело к нужному эффекту – наемник отправился вслед за подозрительным парнем в переулок, мимо ковров, до которых так никому и не было дела.
Будет, что будет. Мож неплохо заработаю. А если обманывает, то что ж, и не из таких переделок выбирались.
Они, меж тем, прошли уже некоторое расстояние и Бык, хоть и не раз бывал в этом городе, почувствовал, что заблудился в хитрых переплетениях одинаковых с виду улочек.
- Мож скажешь куда идем? А то иду, как овца на убой. – Реван умехнулся.
Кинжал Одноухий уже успел незаметно вытащить и перепрятать в рукав. На всякий случай.

Незнакомцы ничего не заметили и спокойно продолжили свое шествие, разговаривая на ходу, а их преследователь, осознав, что незамечен, прибавил шагу, переходя на легкий бег, дабы сократить расстояние между ними, однако наступая на носки, чтобы производить меньше шума. Вскоре преследуемые люди разделились, и задача проследить за обоими одновременно стала невыполнимой, народная мудрость гласила: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», но Мерхольд и не питал иллюзий по этому поводу, а посему, незамедлительно свернул в сторону порта, справедливо решив, что там он легче сольётся с местными обитателями, не вызывая подозрений, так как если бы он щеголял в богатых кварталах, где к незнакомцам относятся с особым недоверием. Приблизившись к человеку на достаточно близкое расстояние, чтобы иметь возможность видеть противника, Мерхольд сбавил шаг, и теперь двигался вслед за  незнакомцем, стараясь не выпустить того из виду, и вместе с тем не попадаться в его поле зрения, останавливаясь за углом или двигаясь в тени строений, выжидая момент для решительного броска. В какой-то момент, воин хотел уже было начать действовать и прижать негодяя в темном переулке, но передумал, решив, что этот мужчина может привести его свое убежище, или открыть новые детали этой загадочной истории.

Реван шел за подозрительным человеком, безуспешно пытаясь запомнить дорогу, но скоро бросил сие бесполезное занятие. Путь по одинаковым улочкам среди одинаковых домов неожиданно закончился перед одним из них, который с виду ничем не отличался от своих соседей. 
Хотя какие дома? Невзрачные домишки или, ещё вернее, лачуги. Район был не самым приятным,  один из тех, куда приличным жителям лучше не заходить, да и неприличным тоже не особо рекомендовано, если, конечно, они не хотят отнять или потерять жизнь и деньги.
Наемнику показалось, что среди обычных для таких мест запахов помоев и нечистот на мгновенье пробился запах моря, но до конца он в этом уверен не был. Да и к тому же они зашли внутрь. Помещение оказалось темным и, на первый взгляд, пустым. Но когда глаза начали понемногу привыкать к освещению, Бык заметил огромного типа, стоящего в глубине комнаты, лицо его было видно плохо, но Ревану оно не показалось человеческим. Чуть приглядевшись, он понял, что оно изуродовано с одной стороны. Что-то в памяти наемника зашевелилось.
- Привел? – послышалось со стороны огромного типа.
- Привел. – ответил проводник Ревана.
Вспомнил. Он смахивает на знаменитого Одноглазого Вепря, банду которого разбили не так давно. Вот только он же помер… или нет?
Одноухий слышал о нем. Да и мало кто не слышал. Долгое время он грабил и убивал по всей территории Редании, пока не угробил всех своих людей под стенами одного городка. Реван когда-то занимался тем же и насколько он слышал, некоторые его старые подельники входили в это сборище, пока бесславно и не погибли. Не сказать, чтобы наемник считал их друзьями, но некоторые из них были неплохими парнями для грабителей и убийц и могли прикрыть спину.
- Я тут. И что теперь? - Бык вглядывался в темноту стараясь разглядеть сколько там поблескивает глаз.