Минька очнулся от того, что стоит на пепелище. Он отчетливо помнил, что все походы закончились неделю назад. Грааль ускользнул от рыцарей, погибли магистр с чародейкой, а двое карателей просто исчезли. Бурное обсуждение кандидатур, что займут место погибшего маркиза привело к междоусобице. Соколы клекотали что-то в ярости и налетали друг на друга так, что звон в замке стоял ужаснейший. Крики, ругань.. Вот все, то смог запомнить Фортрейн. Он стоял на одном колене, опираясь на меч, чтоб не упасть. А меч, между тем, был воткнут во что-то мягкое. В кого-то. Невысокая фигурка принадлежала девушке, одетой в легкий доспешек. Рука до сих пор сжимала сабельку. И серебряный сокол на пробитой мечом груди расправил свои крылья, помогая душе обрести свободу от тела. Только сам сокол был прикован к мертвому телу серебряной цепочкой.

Андре проснулся в холодном поту. Все было в порядке. Он давно уже ушел на пенсию, жил себе в деревне войтом, растил дочерей и сына-калеку. Родился-то Минька, названный в честь дяди Меинхарда, здоровым и крепким, мать эльфийка насилу родила такого богатыря. Даже маркиз, когда увидел, расхохотавшись сказал, что вот он, будущий командор ордена. Едва мальчику исполнилось пять лет, так он в колодец, непоседа, упал и спину повредил. Даже Анирил, жена то бишь, не смогла выходить. Зато дочери - красавицы. Пять - и все в мать, с волосами, значится, и женщины.
Старый Барга сидел на завалинке и по обыкновению чесал лысину, размышляя, когда лучше пахать начать, да что сеять - наиважнейшие вопросы.
Вдруг крайняя с юга изба загорелась. Следом пламя полыхнуло на соломенной крыше соседнего дома.. Крыши домов вспыхивали один за другим и вскоре Андре мог видеть пятерых всадников, что мчали по деревеньке, раскидывая факела по крышам и рубя убегающих крестьян. Пятеро раубриттеров.

-Тем что я - вещь без души,- холодно сказал Кролл, принимая вид молодого и полного сил мужчины. Красавец и предел мечтаний всех барышень от четырнадцати до сорока лет. Синие глаза смотрели на воровку и затягивали в водоворот.
-Ты хочешь выздороветь? Хочешь вернуть себе то, что потеряла, когда искала меня? Сделай то, что ты привыкла - укради. Их жизни. Равноценный обмен, как говорят торгаши.
Грааль не заставлял делать то, что озвучил, он просто предложил. Убей и получи взамен обратно то, что у тебя отобрали. Вернее то, что ты выкинул, а кто-то другой подобрал.

Зигфрид оказался в сарае. Он помнил, как их скрутили и хлопнули по головам дубинками. Или чем-то еще тяжелым. Теперь Зигфрид стоял в сарае с ножом в руках. Через соломенную крышу внутрь глядел парнишка лет пятнадцати.
-Ну режь его, коль жить хотишь,- его друг стоял, облокотившись спиной о стену сарайчика. Губы беззвучно шевелились. Наверно, молился.

Ментальный удар отправил чародейку в забытье.
Она стояла на руинах Вартбурга. За тридцать лет Орден Алого Сокола разросся настолько, что стал главенствующим на территории Северных Королевств. Монополистом, если угодно так сказать. И нильфы все испортили. Орден разгромлен. В лобовой атаке не сдюжили даже хваленные рыцари из тяжелой кавалерии. Магистр убит, кто успел бежать - уже далеко. Основная база ордена разрушена. И планы чародейки потерпели фиаско. А еще на Офелию охотились фанатики-магоборцы, появившиеся из-за стены так же внезапно и неожиданно, как пресловутый черт выпрыгивает из табакерки. не менее пресловутой.

Айван рубился. Рубился против своих же соратников. Пятеро на одного. Пятеро полнодоспешных на одного рыцаря в одних лишь портках. Босого и не опоясанного магистра с чудесным мечом в руках. Однако против пятерых бывалых рубак не особенно поспоришь даже с легчайшим мечом в руках. Кровь заливала глаза - лоб рассекли минуту назад и видеть становилось все сложнее.
"Вот он, конец.. Предатели умоются кровью.."
Айван рубился, зажатый в угол. Огрызался, но слабел с каждым мгновением.

Зима раскрыла свои кусачие объятия, морозом проникая под полы длинной рубахи и дотрагиваясь до сердца. Пропал, пропал Андре Барга, каратель Ордена Алого Сокола. Замерз в ледяной пустыни...
Он очнулся от громких звуков со стороны овина. Прищурившись на солнце, Андре Барга не сразу понял, что происходит, где явь, а где сон.
"Хорошее лето," - рука привычно потянулась к кисету и трубке на поясе, - "хороший урожай выйдет: морковку свезем в Вызиму. Они её трескают, что кролики. Капусту засолим и в подпол - вот старина-маркиз приедет, так мы её после баньки употребим по назначению. Репу частично продадим, но не так много, как в прошлый раз - оставим про запас, на доброе семя. Авось и следующий год такой выдаться: Миньку в столицу свезем, покажем чародеям башковитым. Может, чего подскажут. Они руки отращивают - а тут все на месте..."
Прикрыв глаза, старик с наслаждением затянулся, попыхивая ясеневой трубкой с причудливым чубуком. Пожалуй, прекрасное ранее солнце сморило бы в сон и сейчас, если бы странные звуки, пробудившие по началу, не донеслись вновь.
- Грабююют!
- На помощь!
- Сиськи Мелитэле!
Андре лениво приоткрыл правый глаз. А в следующее мгновение подскочил с широчайшей лавки, на которой заимел привычку сидеть целыми днями.
- Что же это делается? Что же это, сука, я тебя спрашиваю, делается? Подожгли, сволочи! Амбар подожгли! - бубнил староста себе под нос, поправляя бечеву у пояса.
Позабыв про разбитую спину и некогда простреленное колено, совсем как молодой, Андре Барга влетел в дом.
- Детей спрячь! И вообще огородами! И не спрашивай! Нет, я не пьяный!
На испуганную Анирил было страшно смотреть. Андре и не собирался.
- Курва, да где же он!
Меч, потускневший со временем, постаревший,как и его хозяин, отыскался под кроватью. Там же нашелся и кинжал.
Каким чудом он оказался там, Андре не понял. Знал лишь, что опаздывает.
- Беги!
Поставив меч у двери, так чтобы не было видно и спрятав руку с кинжалом за спину, Барга решительно вышел на крыльцо и уставился на закованных кто во что горазд всадников. Пятеро. Хреново. Бывало и хуже.
- Браточки, вы кто же такие будете? Чего хотите? Пива хотите?
Недобро покосился на факелы и горящие избы. Но вида не подал. Выцелил себе первого, моложавого, со странными зелеными глазами под открытым забралом.
- Браточки, а чего же вы в гости с такими подарками? Браточки, а может, сука, не надо поджигать, а?!
Рука с кинжалом распрямилась, словно сжатая пружина*. Свалить одного. Хотя бы одного. А там видно будет.
Не смотря, попал или нет, Барга кинулся к мечу, выхватывая тот из ножен.
- Подходи, курва! Давай, по одному, крысята!

* Бросок кинжала в лицо одному из противников.

Иллюзия и то, что стояло за ней, действовали грубо. Гораздо грубее, чем можно было бы действовать, свободно оперируя такими возможностями и подвластными силами. Никаких плавных переходов в накладываемых на иллюзорную завесу образах, обеспечивающих качественную потерю понимания и мягкое рассеивание внимания объекта. Никаких эффектов коррекционного манипулирования с ее собственной критичностью восприятия, что позволяло, не прикладывая особых усилий, контролировать с высокой точностью ее веру в происходящее. 

Чародейка, болезненно кривясь от медленно гаснущих последствий по-настоящему зверского удара «ментального молота», без труда проломившего ее очередную защиту, через раз глубоко дыша, чтобы не вывернуло прямо под ноги, огляделась.
«Еще один такой удар – и можно будет задумчиво сосать большой пальчик на руке и говорить не хуже трехлетней… И забот заодно поубавится.»

Только почему-то эта мысль не вызывала обычного потаенного страха каждой псионички.

Глазам Офелии предстал выжженый опустошенный холм на месте вольготно раскинувшегося раньше городка и возвышающегося над ним замка. Некогда гордый и величественный замок Ордена ныне лежал в руинах, совсем не живописных и печальных, вроде эльфьих памятников старины, а, скорее, жалких и вонючих, как смердящий труп калеки. 
Отвратный запах застарелой гари и полнейшее запустение. Закопченные камни еще не отмылись дождями и снегом. Торчащие из куч щебня и булыжников, словно сломанные ребра, черные деревянные балки не успели сгнить и развалиться. Потрескавшиеся от жара каменные блоки основных стен все еще вырисовывали четкие контуры бывших замковых строений, не успев зарасти буйной травой и вездесущими вьюнками.
Тишина.
Безмолвие.

Офелия почувствовала, что уже в состоянии сделать пару шагов, и отправилась потихонечку в сторону донжона, ныне – огромной разваленной груды камней, чтобы посмотреть, как чья-то недобрая воля отобразила ее несбывшуюся пока в реальности, но уже погибшую в пламени иллюзорных пожарищ мечту.
Понемногу на идущую чародейку волна за волной накатывались фальшивые воспоминания, всплывая из темных глубин беспамятства. Разгром рыцарей Ордена превосходящей числом нильфгаардской кавалерией, страшная долгая смерть Айвана от отравленного кинжала убийцы, осада горящего Вартбурга и злобный грохот ломающего ворота тарана. Попавшее в уязвимую точку ее собственной башни-лаборатории свистящее ядро из титанически огромного требушета, похоронившее совершенно уникальные материалы и артефакты, которые она так кропотливо собирала по всему Северу в надежде позже, без спешки, приступить к исследованиям.

Бессильный гнев и мучительно ясное понимание, что ее тщательно продуманные планы, несмотря на вложенные силы, время и средства, уже рухнули и ей остается только все начать сначала, пытаясь успеть сделать все то же самое самостоятельно и до отпущенного ей срока… эти эмоции были уже ее собственными. Тревожный знак. Иллюзия мало-помалу захватывала ее сознание и диктовала поведенческие и эмоциональные реакции. Видимо, уже научилась подбирать к ней свои ключики, вскрывая святая святых каждой личности. Или просто повезло так с образами.

И для полноты картины иллюзия дорисовала перед чародейкой еще один мрачный штрих – совершенно невменяемых фанатиков, которые, судя по проявляющимся воспоминаниям, успешно досаждали ей уже некоторое время. Гордо именовали себя истребителями магов, вели свою деятельность с размахом, умирали сотнями под чародейским огнем, молниями и прочими неприятными способами закончить свое существование, но их не становилось меньше, а ненависть только крепла.
«У каждого арбалеты, правильно и одновременно появились, укрыться мне негде… ждали в засаде? Но почему не стреляли? Что им помешало? Неужели хотят взять меня живой?»

Офелия вдруг улыбнулась иллюзиям, очень убедительно подбирающимся с разных сторон все ближе.

- Вам нужно было действовать раньше, до того, как я вас увидела. Тогда, пожалуй, был бы маленький шанс на то, что я непредусмотрительно забыла выставить кинетический барьер, и подстрелить меня. Теперь же вас не спасет даже антимагическая аура, столь любезно дарованная вам невесть кем…
… Хотя мне незачем с вами говорить.

Чародейка прикрыла золотистые глаза, коротко прошептала заклинание и воздела тонкие руки ладонями вверх. С треском и хрустом вокруг нее поднялись в воздух здоровенные обломки стен, куски каменных блоков и бесчисленное количество щебня, породив скрывшее ее от глаз фанатиков густое облако черной пыли, вперемешку с невесомыми клубами пепла.

«…Вторая точка привязки – мой гнев на собственное бессилие…»
Перед внутренним взором Офелии зыбко мелькнула сложная руна в сплетении закольцованных могучих потоков Силы, источающая алое сияние в непроницаемой для внешнего света пустоте. Первая точная константа в наложенной на нее иллюзии. Первый шаг вперед в битве за собственное восприятие.
«… Либо эта чертова Буря будет со мной говорить, либо я взломаю морок и сама доберусь до источника. И я не сдамся, пока жива. Слышишь? Ты же все равно читаешь меня и мои мысли, поэтому сделай выводы и не трать мое время…»

Минька закрыл глаза и проснулся. Он сидел за столом, уснув за кружкой сидра. Неудивительно, вчера вернулись с очередного полугодового рейда. Полгода напряжения, неусыпного слежения за местностью. Даже в сортир ходить по трое приходилось, чтобы не быть застигнутыми врасплох. С зерриканскими тварями шутки были плохи. Как и с дикарями. Вот уже десять лет так продолжалось - полгода там, полгода в Северных Королевствах. Алмазы, будь они неладны, приходилось сопровождать. Тщательно смотреть по сторонам, тщательно прокладывать путь по буйным зарослям. Даже за десять лет не удалось натоптать даже тропы.. Местный лес словно издевался над рыцарями. И каждый рейд был полон неприятностей.
Минька услышал краем уха, как две служанки шепчутся:
-Да.. с каждым новым походом в них все меньше человеческого остается.. Вот давеча один из этих.. Кинулся на конюха за то, что тот корму задал лошади.. Так отходил палкой, до сих пор неясно, выживет ли..
-А этот вот.. Вроде бы и друг магистра, а зарос как.. Слыхала? Спят они, говорят, по чуточке.. И где придется.. Один вот коня седлал да так и уснул..
-Звери, не люди.. Пострашнее карателей будут..

Моложавый рыцарь упал навзничь, навернувшись с коня. Одна нога застряла в стремени, а лошадь понесла. Остальные кинулись на старого пердуна, который решил поиграть в героя и уменьшить число претендентов на добычу. Завязалась потасовка, но что сможет сделать пеший старик, пусть и с очень богатым прошлым, против четырех одоспешенных молодых и средних лет всадников? Исход драки был предрешен. И когда израненному Барге, который сразил еще одного всадника исключительно точным ударом меча в щель между передней и задней частью панциря, разнесли голову моргенштерном, он проснулся в задымленной корчме. Вот уже почти год Андре пил беспробудно. Лишился ноги и, обматерив магистра, ушел из ордена.. Пил жестоко, пока деньги были. Когда кончились - тоже пил, находя их едва ли не чудом. Собутыльники всегда находились - Андре научился рассказывать были и небылицы так красочно, что слушатели редко оставляли его без кувшина, а слушателей всегда хватало.
-Слушай, дружище,- за стол к бывшему капитану подсел широкоплечий мужик лет тридцати.- Ты, говорят, басни рассказывать горазд..- кувшин вина встал на стол так естественно, что уже трудно было сказать, стоял ли он ранее или же он был недавно поставлен.- Про красных птиц знаешь чего?

Боль в спине затуманила взгляд Зигфрида.
-Вставай, паскуда..- кто-то бил лохматого ногой в бок.- Ну вставай уже, подлец. Потратила на него лучшие годы своей жизни, а он.. Тьфу..- каратель был пьян в соплю. Подобно вышеозначенной сопле он растекся по полу в избе. Подобно ей же он был затоптан. Старая карга, что стала его женой по недоразумению, допущенному богами, каждый день находила одну и ту же причину, чтобы доколупаться до несчастного в браке лохмача. Ну и что, что пьет? Ну и что, что драться в корчме горазд? Ну и что, что свой дом в корчму превратил?

Офелия почувствовала, как какая-то удавка затягивается на шее. Бола с двимеритовыми шариками пролетела через все преграды играючи. Маги до сих пор гадали, откуда у этих фанатиков столько смертельного для них металла. И как они умудрились создать такие вещи. Однако, факт оставался фактом.
Офелию выкинуло из видения. Она сидела в корчме. Свечи и лучины уже не горели, в помещении было холодно. Пять трупов смотрели на нее безжизненными глазами, словно обвиняя в чем-то. Видно было, что погибали они медленно. Два карателя, два рыцаря и одна девушка, что доигралась с огнем. А на столе стояла золотая чаша с множеством символов и черточек, что даже чародеи знают не все и не полностью.

-Как пожелаешь,- Грааль потянул руку к Мэг и ухватил ее за локоть.- Ты сама отдала мне то, что отличало тебя от остальных людей. Спасибо.
Не отвечая больше на вопросы и не разговаривая с воровкой, мужчина развернулся к воровке спиной и пошел на выход. Время возобновило свой бег.

Айван стоял в кандалах.
-За дезертирство, убийство должностных лиц, находящихся при исполнении, за распаление толерантных настроений, маркиз Айван Окь де Лот приговаривается к смертной казни через повешание с лишением всех титулов и заслуг перед Королевством Темерия и его королем, Его Величеством Фольтестом. Приговор привести в исполнение немедленно.
"Как паршивого разбойника в петлю.."
Вздохнув, магистр принялся подниматься на помост.

Звон стали о сталь, испуганное ржание лошадей, крики умирающих людей и гарь, вознесшаяся в небеса.
Бывших карателей не бывает - Андре Барга рубился неистово и безумно, безжалостно вскрывая пузо ни в чем неповинных кобыл и подрезая подпруги.
Упал один. Рухнул второй. Все получится. Ведь, правда, все получится. И не беда, что левое плечо уже онемело, а в глазах давным-давно мухи танцевали кадриль.
"Только бы Анирил ушла. Телепортировалась. Спасла детей.  Я справлюсь! Ради этого я справлюсь! Я..."
Смерть настигает бесшумно: берет за руку и уводит за собой. Поддерживает и не дает упасть. Не дает быть одиноким.
Клинок полоснул по руке, выбивая отяжелевший меч из руки. Андре рухнул на колени. От усталости. Безысходности.
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Врут.
Андре Барга понял это лишь сейчас... и умер, получив мощнейший удар моргенштерном в голову.

По щеке кто-то настойчиво и, видимо, долго хлопал. Андре Барга, заросший седым колючим волосом до глаз и обросший волосом чуть темнее на голове по плечи, хмуро посмотрел на разбудившего его человека.
"Сон. Всего лишь сон. Приснится же, курва, такое! Едва не обмочился... смеху бы было, сука."
Присмотревшись внимательно Барга все же убедился: да, человека. Хотя выглядел тот необычно. Высокий, широкоплечий. Учитывая нынешнее поколение - безумно крепкий.
Покосился на кувшин и крякнул: от вида спиртного зачесалось глотка. И нога. Барга с ненавистью посмотрел на треклятую культю, которая порой донимала его больше, чем все остальные раны и ранения.
- Пить налей.
Медленными глотками осушил предложенный ему глиняный кубок. Оттер усы и бороду, где попытались спрятаться особо настырные капли.
- Знаю ли я про красных птиц? Спрашиваешь. Про кой каких знаю. Про Алых соколов. Тебе про них интересно?
Подсевший молчал. Андре думал. Или всего лишь думал, что думает, на самом деле задремав в теплой, пропахшей луком и солью, корчме. Мысли струились звонким ручейком, разбиваясь на миллиарды брызг о камни сознания.
"Алые соколы. Гребанный орден, на который я похерил большую часть своей жизни. Своей хреновой паскудно жизни. Айван, вечно чванливый, как тысяча говнюков; Минька, уверенный, что все на этом мире может измениться к лучшему; Илька, которая плюнула ему в душу, убежав в Нильфгаард с каким-то красивым засранцем; Зигфрид, который отказался выполнять приказ и дал ему в рожу. Курва... это самые лучшие говнюки в моей жизни. Самые запоминающиеся. Самые... лучшие. Пусть у них все будет хорошо. Слышишь, Креве? Слышишь, небо? Срать я хотел на себя. И на мир. Но не на них. Какими бы они не были. Я прощаю их."
- Так что, про них рассказывать?

"Ай, чертовщина", - пронеслось в голове.
Ну что ж за жизнь такая? Женился, а как - черт разберет. И черт тут не поможет - эта старая карга его в бараний рог скрутит, а потом еще и отругает за то, что неловкий попался.
- Хватит тебе, старая, хватит, - бессвязно промычал Зигфрид, попытавшись подняться. - Во-от, сейчас... - Подняться не вышло, и он шлепнулся на пол. Так и хотелось лежать. Заснуть. Избавиться от боли.
Что ж за жизнь-то, а? Почему все так? Женился сдуру, запил с горя, да так пить и не прекратил... Перед глазами носились тени и образы - хорошо знакомые и давно забытые. Узнав некоторых, он глуповато улыбнулся...
- Чего лыбишься, а, болезный? Жизнь свою прошлую вспомнил? Да не мечтай: сейчас тебе только к свиньям, да и те посторонятся, - кудахтала старуха-жена.
Зигфрид улыбался. Каитан Андре, Карл Франсуа, сэр Фортрейн, Илька, Магистр... Давно было, но как же хорошо.
"Вернуться бы, не слышать ее голос над ухом, не чувствовать себя спившейся соплей".
Ну почему так?
Жизнь из веселой, задорной, полной приключений, превратилась в глупую, бессмысленную и пустую. За все это время трезвым он был только тогда, когда забывал выпить. И старуха эта... Лучше уж пьяным валяться, чем слышать ее дребезжание.
"Дурак, дурак... Где же все они? Как сейчас Орден? Я ничего не помню, я все забыл... Помню встречу с "Розой". Что там приключилось? Помню, как на севере были. Капитан Андре, Карл, сэр Фортрейн, Илька, Магистра. Я все забыл. Пропал ты, Зигфрид, что родом из Цинтры, пропал, сопля ты пьяная..."
Он хлюпнул, не чувствуя, как скатилась по щеке слеза.
- Водки принеси, карга старая.

-Жизни этих людей,- коротко произнес мужчина, выходя из помещения. Время возобновило свой бег и ускорилось. Мэг потеряла сознание. Страшный обжигающий холод прокрался под одежду, обжигая кожу своим прикосновением.

Артефакт покорежился после слов чародейки, золотая чаша смялась, будто на нее наступил великан и раздавил ее. Смялась и лопнула, раскидывая тут же оплавляющиеся осколки в разные стороны. Пара со свистом пролетели рядом с чародейкой. В тела рыцарей, карателей и воровки начала возвращаться жизнь.
Айван закашлялся и скорчился так, будто у него болел живот или желчный пузырь лопнул. Плямкая губами, как рыба, которую выкинули на берег. Мертвенная белизна на лице потихоньку уступала место здоровому румянцу. Все тело маркиза трясло от холода, а через кашель можно было услышать дробь, выбиваемую зубами.
-Святые колбасы пророка Лебеды,- выдал он дрожащим голосом и снова закашлялся. Воспоминания из видений накатывали одно за другим.
Осколки золота плавились и испарялись, как сало на сковородке, не воспламеняя при этом сухое дерево. Послышался кашель из соседних комнат.
Артефакт был уничтожен, а люди - живы.
-Офелия, что тут произошло?- пытаясь хоть как-то согреться, Айван попробовал встать и пошевелиться. Едва он поднялся на четвереньки, как тут же растянулся по полу без сил.
"Какого черта поперлись за этой вазой?.. Чашей.."
В который раз маркиз убеждался, что ничего хорошего охота за артефактами, хоть как-то связанными с магией, не сулит. Однако Айван точно помнил, что не одевал доспехи, а сейчас на руках красовались наручи из красноватого металла. На вид простые, но такого оттенка металла маркиз еще не встречал.
Офелия в свою очередь могла заметить на своем запястье браслет из зеркально-серебристого металла, предположительно серебро, но что-то подсказывало ей, что эта штука не совсем из этого металла. Или совсем не из него.
Если бы Минька, очнувшись, обратил внимание на свои сапоги, то он отметил бы, что они стали из какой-то чешуйчатой шкуры. И с золотыми шпорами.

Но на сапоги Минька пока не обращал никакого внимания - не открывая глаз он так же хрипло закашлялся, как и многие находящиеся в корчме, и обхватил голову руками, упираясь локтями в стол. Один за другим всплывали кусочки из видений, которые несколько мгновений назад были, кажется, вполне осязаемой реальностью.
-Мне ты не нужен...
В голове снова раздался звонкий звук пощечины.
Фортрейн сильнее зажмурился и что было сил стиснул зубы, чтобы хоть как-то попытаться выровнять сбивающееся дыхание и сдержать невольно проступившие в уголках глаз слезы. На мгновение показалось, что нос снова забит дымом пожара. Минька резко отдернул ладони от висков и оторопело уставился на них. На дрожащих руках не было копоти и крови, а левая ладонь была перевязана им же самим не так давно, причем весьма аккуратно. Парень облегченно выдохнул и даже кое-как улыбнулся дрожащими от холода губами - все было сном, но черт возьми, его было так легко принять за реальность.

-Офелия, что тут произошло?
Офелия? А, да... Офелия... Обещала поколотить как провинившихся школьников.
Юноша поднял взгляд, отрываясь от созерцания собственных ладоней, и осторожно осмотрел находящихся рядом "товарищей по несчастью". Айван, что грозился по возвращению дать ему по роже, уже успел растянуться на полу без сил, и Минька подозревал, что его настигнет такая же участь, едва он поднимется с лавки, но тем не менее, парень осторожно поднялся и немного постоял, опираясь на стол, чтобы не рухнуть обратно на лавку, а привыкнув к вертикальному положению тела и имея возможность вновь его контролировать, отправился подавать другу руку, чтобы помочь подняться.
Интересно, сейчас по роже даст, или подождет, пока проценты набегут?
Фортрейн сподобился обратить внимание на сапоги только тогда, когда задел шпорой лавку и чуть не навернулся.
Или я все еще сплю? Странности какие...
Рыцарь молча протянул магистру здоровую руку, левой все еще опираясь на стол.
Оруженосец же еще... И с Андре, наконец, поговорить.
-Капитан... Тут это... поговорить бы срочно, - попытался произнести Минька так, чтобы не было слышно, как зубы все еще выбивают чечетку от холода, но голос все равно выдавал развлечение оных целиком и полностью.

- Что тут произошло?

Со сдержанным сарказмом переспросила чародейка, до которой только сейчас докатилось ужасающей все ее существо правдой то, что последнее ее видение вовсе не было видением. Что почти убившая их всех Иллюзия все же была куда страшнее в своей силе и куда более изощренной, чем сперва предполагала самоуверенная молодая магичка.
«…Подмена уровней восприятия! Точно! Я могла делать все, что угодно и думать, как мне угодно, только все это происходило внутри двойной, а то и тройной, преграды. И взлом структуры фактически ничего бы не дал… так как меня заставили бы поверить в то, что я действительно влияю на происходящее. Даже сейчас нет гарантии, что каждого из нас до конца отпустила та иллюзорная сторона…»

- Я думаю, что вам всем просто невероятно повезло. Да и мне, признаюсь, так как мне не доводилось еще усмирять сошедшую с ума стихию. На нашу долю выпал редчайший случай везения, или, если кому угодно, божественного вмешательства. Не думаю, что смогу донести до вас всю опасность той уникальной волшебной Бури. Возможно, как-нибудь потом, при случае.

Чародейку ощутимо затрясло от лютого холода в промороженной насквозь корчме и нервного напряжения.  Пронзительно взглянув на юного рыцаря, у которого сразу же вдруг нашлись срочные дела и разговоры с раненым капитаном, Офелия хотела было резко возразить, что разговаривать сейчас будет только она, но все же успокоилась и промолчала.
«… Никакого смысла обращаться к разуму и выдавать наставления для этих вояк совсем нет. Если кто-то и заслуживает хорошей трепки, так это Айван, а при всех остальных я этого сделать не могу…»

Она смотрела на свои порезанные осколками колец саднящие белые пальчики и поняла, что либо она прямо сейчас накидает поленьев в почти погасший камин, либо они все здесь замерзнут. Руки не хотели шевелиться и сгибаться. Пришлось экономно пользоваться телекинезом и совсем неэкономно -  пиромантией, чтобы поднять температуру в холодном камине и создать хорошую тягу.
Пока огонь с гудением охватывал свою поживу, Офелия думала.
«…Они ведь для него не друзья, как он, наверное, считает, а подчиненные. Доверяющие абсолютно любому его действию и верящие каждому его слову… Они ведь пошли умирать месте с ним, но никто, совсем никто не хотел его спасти. Какое долбанное свинство! Ненавижу эту трижды дерьмовую фанатичную преданность! Нет у Айвана друзей и не должно быть. Это цена лидерства и власти.»

- Я тоже тебя люблю, Минька, но от нашей любви здесь не теплее.
Минька закатил глаза и шумно выдохнул. В голове промелькнуло междометие, практически идеально вписывающееся в любую ситуацию, если произносить его с соответствующей интонацией.
Что ему там показывали в видениях то?
-Не думаю, что смогу донести до вас всю опасность той уникальной волшебной Бури. Возможно, как-нибудь потом, при случае.
Чувствовать на себе тяжелый и огнеопасный взгляд чародейки было, мягко говоря, неприятно. Опять они все сделали не так. Оправдываться не хотелось - и так на душе мерзко, а ощущения вдобавок такие, словно магичка уже превратила тебя в маленького котенка, аккуратно взяла красивыми пальчиками за шкирку, встряхнула, посмотрела прямо в глаза, и вопрошает: "Какого хрена?! Это были мои любимые туфли!". Ну, или нечто подобное... Про Бурю, например.
- А можно вопрос? Какого хрена вы туда потащились?...
Фортрейн вздохнул снова.
-Да, я тупой идиот, который не хотел бросать Айвана одного, - нервно сказал рыцарь, прекрасно понимая, что буквально через минуту пожалеет об этом, потом поглядел на Баргу.
Не хочет говорить наедине, не надо. Пусть теперь все слушают, иначе он так об этом ему и не скажет. Даже Мэг узнала раньше капитана, пусть и по стечению обстоятельств.
-Иль похитили.
Еще, небось, скажет, что мне приснилось. Ну или чего похлеще...

Кутерьма видений, снов и иллюзий завертелась, засверкав калейдоскопом, и исчезла, оставив карателя в темноте.
Очнулся он в корчме, в той самой корчме, откуда выбежал в навстречу бушующей стихие. Состояние было такое, будто действительно в неделю в шторме мотало. Зигфрид сначала не поверил, что видения закончились. Ожидал увидеть что-нибудь плохое: умирающего товарища, какую-нибудь старую каргу, бушующий океан под ногами...
Ничего. Вокруг были живые орденцы, Мэг, Офелия. Все на месте. Ну и хорошо.
Обессиленный, он молчал, но смотрел и слушал.
"Повезло? Ну и черт с ним! Главное, что живы, а повезло - так без везения никак".
- А можно вопрос? Какого хрена вы туда потащились?..
- Все пошли, а что я - трус какой? Нет уж, - проворчал каратель себе под нос, чувствуя, как тяжело ворочается язык
Он задумался, прослушав слова сэра Фортрейна о том, почему тот бросился за Магистром. Зато услышал другие.
- Иль похитили.
Иль. Девочка, напоминавшая, скорее, мальчугана: остроязыкая, бойкая, непоседливая. Чертенок, одним словом. Она же осталась в замке, как ее могли похитить?
Капитану Андре стало худо. Зига знал, как он относится к Иль. Хотя нет, знать не мог. Но ему тоже было больно.

Отредактировано Зигфрид из Цинтры (2013-05-10 09:03:53)

«"Тупого идиота" хотели заморозить тут к чертям собачьим вместе со всеми...»
А про трусость и прочие инстинкты завести спор конечно можно было, но только у Мэггерен на это не было ни сил, ни желания. Пустая трата времени, а этого она не особо любила. Она, не говоря больше никому ни слова, поднялась со скамьи.
- Ох... - воровка вздохнула не веря себе и своим ощущениям. Аж мурашки пробежали по спине, только не от холода это было. Сила? Как бы ей самой сейчас ничего не пригрезилось на почве всего произошедшего.
Грэйт посмотрела на свои ладони, словно бы они могли ей сейчас что-то показать. Она облокотилась одной рукой о столешницу - ноги еще отказывались держать долго и ровно. На вторую же смотрела чуть ли не как на чудо вновь отрощенной руки, что в какой-то мере так и было, для тех, кто не понаслышке знаком с магией. Присутствие Силы всегда воспринимается нормально и как должное. К отсутствию же пришлось бы привыкать какое-то время, с чем воровка где-то внутри себя уже фактически смирилась, ведь оно теперь обещало быть постоянным.
Все еще не верящая в происходящее, Мэг едва слышно прошептала короткую формулу. По кончикам пальцев пробежала маленькая искорка. Девушка сжала руку в кулак, не зная, что и думать по этому поводу.
Сила оказалась возвращена, по какой-то неведомой причине, но ведомо кем. Точнее, она догадывалась кем... Просто больше не кому...

Когда замерзшая Мэг задала совершенно неполиткорректный в данной ситуации вопрос храбрым воинам, Офелия едва не зааплодировала со злости, настолько высказанное было близко к ее собственным мыслям.
«Именно! Какого хрена? Какого долбанного хрена вы туда поперлись? Кто из вас может ответить нормально, не закрываясь детски-наивными словечками «я тупой идиот» и «все побежали и я побежал»? За Айваном побежали? Чтобы он не один Бурю разгонял? Чтобы совместной силой воли поборол стужу и воинственно наорал на метель?»

Ужасно хотелось кого-нибудь треснуть по шее. Крепким дубовым поленом из кучи рядом с жарившим во всю мочь камином. Отогревшиеся пальцы непроизвольно сжались в кулачки.

Судьба какой-то похищенной Иль не заинтересовала чародейку, потому как ей предстояло выяснить еще множество вопросов, связанных со случившейся Бурей и ее последствиями для них. Это было куда важнее и срочнее. И начать предстояло с Айвана…

Для начала Офелия было направилась искать свою шубку, так как уже достаточно нагрелась у камина и надеялась на то, что сохранит немного тепла до момента, когда будет во всезащите от трижды проклятой холодрыги. Но неугомонный Магистр Ордена Алого Сокола, словно почувствовав, что чародейка отвлеклась, тут же снова выбежал за дверь. На сей раз за ним никто не последовал, а неловко брошенное Офелией ему вслед заклятие легкой парализации разбилось об хлопнувшую дверь.

- Это уже ни в какие рамки…

Сил на злость не осталось. Осталось только смиренно ждать, когда Айван набегается и вернется в корчму. Заодно – надеяться, что он не заморозит себе легкие, или голову, или еще что-нибудь немаловажное.
«… Кажется, я начинаю понимать, почему в тоне каждой известной мне придворной чародейки слышится плохо скрываемая усталость и раздражение. Это же настоящее испытание для нервов и самоконтроля. Прошло меньше суток, а я уже вне себя от гнева… и почти было сорвалась. И он – всего лишь маркиз. Можно представить, что вытворяют короли… Так, к Дьяволу! Займусь делами.»

Офелия решительно проследовала на кухню, где нашла отчаянно мерзнущих и лязгающих зубами кухарок, хозяина и прислугу, сбившихся в кучу и едва слышно молившихся. Там она провела короткую воодушевляющую беседу, громко объявив перепуганным кметам, что прогнала злое наваждение и Лютую Метель, что вся деревушка спасена и Метель сюда никогда не вернется. После чего заказала горячий обед для всех и велела поспешить с выполнением.

Заслышав очередной хлопок дверей, поманившая за собой бледную от холода Анету, Офелия, энергично стуча каблучками сапожек, вернулась в общий зал и яростно пронзила глазами довольного Айвана, узнав, что, оказывается, милорд решил срочно и самолично проведать лошадей, которые на счастье оказались в полном порядке. Хотя ее снова вскипевшая ярость вызвана была не трогательной заботой о лошадках и совсем не тем оскорбительным для чародейки ходом мужских мыслей про посиживание в безопасности. Ее ярость была вызвана тем, что эта простейшая задача – проведать лошадей, не была поручена кому-нибудь.
«…Самоконтроль и покой... Мне нужно вернуть самообладание. Это нервное перенапряжение, уже очевидно…»

- Анета, радость моя, когда будет готова еда и ты отогреешься  – отнеси наверх покушать вон в ту комнату. Там двое. Юноша поест сам а девицу потребуется накормить, она нездорова. Ей горячий куриный бульон и хлеб погрубее. А ему – посытнее что-нибудь.
- Госпожа! Госпожа, я…
- Что такое?

Офелия обернулась и поняла без слов, что намеревалась ей сказать нервно заламывающая руки служанка из деревенской корчмы с дрожащими слезами на ресницах.

- Стой! Молчи. Все скажешь позже.

Анета молча кивнула и стремглав убежала на кухню. Чародейка посмотрела ей вслед и вернулась обратно к жаркому камину.
Офелии предстояла очень серьезная беседа с Айваном, от начала которой ее снова отвлекли. На сей раз это были простенькие чары, которые сотворила девица-соглядатай Мэг или кто она там была в Ордене. Вокруг нее как-то разом проявилась четко читаемая и ощущаемая аура, словно проявившись из небытия. Обычно подобный процесс шел куда плавнее и медленнее.
«…Словно отключился маскирующий артефакт…»
Тут же пришла горьковатая мысль, что ее собственные замечательные бриллиантовые перстни больше не существуют, уничтоженные колдовством, и придется делать им достойную замену. Хотя сожалений все равно не было. 
«… Очень интересно. Нужно будет узнать досконально, кто ты такая. И этого рыцаря расспросить наедине. Но не прямо сейчас.»

Айван громко объявил о всеобщем отъезде и направился к себе в комнату, по всей видимости устав мерзнуть и решив одеться поплотнее. Офелии, уловившей красочные картины из его сознания, стало ясно, что лучшего момента для разговора быть не может. Она тут же поднялась по лестнице вслед за ним, подумав, стоит ли предупредить всех присутствующих о том, чтобы их с Айваном не беспокоили. Решив, что будет разбираться с каждым вмешательством индивидуально, рыжая чародейка отбросила все сомнения.
Когда он открыл дверь и вошел, она тут же проскользнула следом, не спрашивая разрешения, и сама плотно закрыла дверь.

- Айван. Нам нужно серьезно поговорить. Обещай мне, что пока мы будем разговаривать, ты не попытаешься раздавать своим молодцам команды, бегать во двор в исподнем и делать что-то подобное. Обещай, что уделишь мне и только мне максимум своего внимания на время нашей беседы.

Золотистые глаза чародейки испытующе и твердо смотрели прямо в его глаза.

Отредактировано Офелия (2013-05-10 22:20:24)

Это правда.
Как бы то ни было, как бы там не было, это было правдой. Самой настоящей, курва её мать, на свете правдой.
Не хотелось верить. Не хотелось сознаваться себе в том, что такой слабый. Всё чаще приходиться.
Шикнув на Зигфрида, чтобы поторапливался помогать "старому и больному капитану", Барга с трудом поднялся.
Повсюду кипели сборы, да только как-то мимо лысого капитана: нацепив принесённую Лохматым одежду, поправив меч и у списав отсутствие тянущих болей на волнение и всяческие переживания.
- Хорош, гусь, -бубнил лысый себе под нос, - отправился за Граалем, счастья искать подумал, хреносос старый! Всё твое счастье всегда дома, увалень, и не хрен с него уезжать раньше времени!
"И Минька хорош, как же! Знал всё, да молчал! И сейчас сказал только капелюху какую, словно подарок сделал! У, змий! Всё расскажешь, куда ты денешься, всё скажешь. А потом найдем эту дуру и вправим ей мозги. Из жопы, в жопу - но вправим!".