Черное старое дерево огромных размеров, аки пуп земли, таращилось к небу прямо из жиденькой ненадежной прогалины бурлящей топи. Чтобы представить всю несуразность картины, на миг вообразите: краснолюд с бородой до причинного места восседает на стуле, а вокруг суеятся эльфы-рабы. Неплохая идея, кстати, не находите? Но суть не в том. Несколько десятков лет здесь давно не росло ничего выше гниющего камыша, да осоки. Теперь же, еще издали это дерево как будто бы намекало: хэ-хэ-э-эй! отныне и навеки топь обращается в леса, поля и горы. При более детальном рассмотрении парадокса флоры рождаются еще более интересные вопросы. Например, отчего это у дерева вдруг вместо скрипов и хрустов ветками наблюдаются совсем иные звуки? Похожие на слова или пение. На расстоянии десяти шагов ответ выскакивает словно бы из кустов. Росли бы еще кусты. Дерево не являлось деревом, а являлось, (и даже иногда в страшном сне) человеком. Правда, человек уж очень напоминал огромное страшное дерево. Старый, кожа что кора, от загара сморщенная и черная. Да еще извозюканная в грязи какой-то. А звуки и правда исходили из дупла, то есть, рта человека, напевающего незамысловатую старую песенку. Иногда подхватывало второе дупло, то что пониже и аккомпанимировало интересенейшими баритональными вставками. В любой таверне, где подают гороховую кашу - целый оркестр таких исполнителей. А вообще, конечно, наибольшие различия подсказывали заткнутый за пояс чекан и поблескивающий нож. Впрочем, задерживаться близ этого человека не стали бы и дольше секунды, глядя, как его ветви-лапища начищают огромный, острый бердыш...

Поруба зевал. Реже, чем хотелось бы, но зевай он чаще - нажрался бы гнуса. Разозленная хитроумным дедом мошкара, искала, где бы полакомиться кровушкой, но Мечеслав, не раз лазавший по топям уже подсох. То есть, подсохла корочка из смеси грязи, отпугивающих запахов и притупляющих человечский дух мазей. И еще какого-то дерьма. Дед-то конечно знал его наименование. По должности положено. Так вот, стоял он и зевал. Скучно. Давно стоит. Делов за пределами болотища хватало а он тут, понимаешь, киснет. Славыч поверил своим догадкам и нюхнул ладонь. Нет, еще не прокис. Да и когда прокисать? Дело нарисовалось важное. "Гуляющий контракт". Мечеслав плюхнулся на сбитый из вещмешка седак. Подобные дела обычно не выполняются первым, кто взялся на работу. Он в свою очередь либо отваливает от дел, либо перепродает. Ведьманы доводят дело до конца. Здесь не сумели. Дед сплюнул, хмыкая. То же мне! Напичкались зельями и давай махать мечом. Тут надо хитростью брать! Привыкли утопцев и ослизгов морить. Что поковарнее, да с мозгом найдет - пффф! Сдулись. Махалыч изобразил звуки проблемного кишечника, насмешливо причмокивая языком. Мда, тут смекалкой надыть! Почесывая корочку на боку, старик перевернул вертелок с камышовым котом. Вкуснота! Уж он так готовит дичь, что никакая дичь слова против не поперек, да не вкось! В голове все никак не укладывалось: много убитых, да не сожранных, плавают не тухнут. Каэдвенец сперва желал отказаться. Чародеем попахивало. С этим народцем много не сваришь. Вообще, они варить не умеют! Зелья токмо. Надкусив лапу хищника, ставшего обедом, дедушка крякнул.
-Занятно, занятно! Знэчить, шароепится тут. Эт primo. Secundo, епт - трупаки не жрявкает. Да те ишо и как живые. Ах ты ж скотинка вумная! Бывает же.
Солнце напекало. Наплевав на конец августа. Махалыч потер в промежности. Наплевав на все. Попало даже на хрустящий трупик кота.

Отредактировано Мечеслав Поруба (2012-10-29 18:12:38)

Дерево в костерке похрустывало. Скудный огонек не потому был скуден, что неумело сваян. На глаза еще далеко не старому кузнецу подсунули трактат о веществах горючих. Торфяные жилы нагло торчали со всех сторон и даже не думали прикрыться. Запах выдавал за милю, а уж наступишь - ученым вмиг станешь. Монстробивец сгреб кучку углей поплотнее. Это ведь  с инакой стороны и положительный момент. От мощной бум-тарарахи (по-научному так, чесслово) не спасался даже самый таинственный невиданный зверь. А что если перед нами не зверь?
-А ведь в точку! В самую точищу. В едреную продырявленную точичушку. - вояка мимолетным взглядом выхватил из окружения новинку. Шагающую, осторожную. Еще одно неестественное дерево. Только похоже на пальму. Дрянь такая восточная - с деревянными яблоками. Цветастая, интересная.
Каэдвенец прищурил глаз. По привычке. Пустой глазницей нажраться мух - лишнее развлечение. Поруба жевал травинку, раздумывая над несколькими затейливыми мыслями сразу. Про чудовище, про деток своих расбросанных по землям чужим. И ни одной мысли про двуногого и даже человечного субьекта. Раз уж две ноги - полбеды миновало. Глазища только отсвечивают! Иллюзия какая? Может именно этот чародей сейчас ступал сюда. Убрать наглого любопытного деда. С измазанного грязью чуба свисла сухая плюха, назойливо тикая перед уцелевшим левым глазом. Нет, нет ни одной мысли про чужака! Махалыч запел песню громче. Мысли заняли долгие дороги, старые байки, выдержки из толстенных бестиариев и еще одна мыслишка. Ма-а-аленькая такая. Прямо меньше не бывает. О искусно спрятанном капкане, ломающем кости, как тростинки. Одном из нескольких.

"Ага, ага, родимый! Ну-ка ближе. Еще малость - и ты одомашненный станешь"
Тонкие косточки жареного зверька безжалостно измельчались кривывыми желтыми резцами. Поруба с интересом поглядывал в сторону незнакомца. Интерес рос с каждым шагом последнего. И с убыванием частей дорожного посоха его же. Песня мигом прекратилась, а из широкой ладони выросла новая ветка на дереве. В виде топора. Сомнения развеялись во время, иначе тяжелое оружие со смачным хрустом впилось бы промеж сверкающих глазок демонического пришельца. Но сомнения развеялись с первыми "правильными" словами.
-Ах ты ж.. вампирий окорок
Среди одного вида живности имеется всяческий арсенал узнавания себе подобного. По запаху, цвету кожи. Количеству ног или рук. А вот Поруба лучше всего реагировал на маты и ругательства. Особливо в таких местах. Коли уж разумен - ежели чего, и договориться можно! А железяками-то поработать всегда успеется. Славыч выпрямился, закряхтел. Громкий бас зева огласил мутную жижу. Трусливые лягушата попрыгали из-за каждой кочки обратно на глубину.
-Ох, и напужал ты меня, милчеловек! - каэдвенец дунул на чуб. Плюха все никак не желала расставаться с седой башкой вояки. - Да ты проходи, ноги не мочи. Трапезу разделишь?
Можно было подумать, Махалыч пригласил к себе домой. Хозяйничал, болтал и суетился. Фартука для полноты картины не хватало, да ухвата печного заместо бердыша. На травянистой кочке появился кусок вяленой рыбы, яблоки, незаменимая фляга со спиртом. Топора из руки дед все же не убрал. "Милчеловек" с вызывающим прикидом по гавнищу не шастает. Не всякий.
-Эть! - старик крякнул, досыпая мелких хворостинок в угольки. - Так вот. Гостей не ждал, веришь нет. Чем богаты!
Конечно, дед лукавил. Гостя он ждал - но не знал, какого. Какого именно. И какого хрена он тут творит.

Над болотищем заухало. Махалыч прислушался: большие, как пельмени на ярмарке, уши беспокойно шевелились.
- Я уж Вас за гоблина принял, как капканы щелкать начали - голос странного гостя отвлек.
-Ху-хо! Ска-а-ажете милсдарь! Го-о-блин! Невидали штоле гоблинов? А опщемта откуда Вам?- каэдвенец то ли сам с собой болтал, то ли поддерживал беседу. В чарку он все же налил. В обе. Дед указал чеканом напротив.
-Да Вы падайте! В ногах правды нет. Там ваще ничаво не было бы, ежели бы в капакан попались. - дед захохотал, оглашая басом округу. Явно с надеждой, что незнакомец шутку оценит. Меж тем, здоровый глаз Мечеслава с любопытством изучал пришельца. Невиданный какой-то! Разодетый, с палкой боевой. Чудной.
- Болотный кот..? Хороший обед. - незнакомец быстро обживался. Ишь какой!
-Его готовить надо умети. Не каждый придурь смогет. А я вот смог. - дед усмехнулся.
-Я Вас за страховидлу принял, что людей подворовывает.. До того, как заговорили.
-Так-то я страшный - не отнять. Но человек. Гомосапиенс. Не мужеложец, не подумайте. Это ж язык ученый такой. Меня Порубой кличут. Мечеславко. Дед Махалыч. Можна дедом. Можна и не дедом. Бабой тока не зови - а то по шапке надаю.- смех повторился. Жилистая твердая рука протянулась к Хартусу. Который для старика Хартусом не был, а вот виделся ему циркачем каким.
-А Вы тут фего велаеше, милфдарь?
-А я тут готовлюсь. Кстать, интересу ради: Вы не из цирку-ли? Смысля, не циркули - инструментарии такие, а вроде как, шапита. Клоун там или еще кто?

Отредактировано Мечеслав Поруба (2012-11-01 19:44:14)

Над болотами часто пролетали резвые стрижи. Покукекивая песенки, они высматривали жужащий вкусный обед. И если бы им была интересна наука о чувствах людей, то парочка птиц обязательно бы застыла в воздухе, изучая вытянутую от удивления рожу Махалыча. Брови деда чуть не отвалились вместе с коркой из грязи, когда Хартус принялся рассуждать. Да что там: в пустой глазнице кажется глаз сызнова расти надумал. Бородатый очкарик выдавал такие перлы, что каэдвенцу осталось выпить еще чарку, забить трубку отпетым крепким табаком, и закурить не с того конца.
...Люди пропадают без вести.. Вы, вроде, дед неплохой, могу помочь, а то скоро тут жарко станет, как страховидлу уничтожать начну..
-Уху. - булькнул рубака. Ноздри задумчиво пышали, втягивая весь смрад топи. Потенциальный конкурент нарисовался быстрее, чем хотелось бы. А хотелось ну совсем никак! Трубка крутанулась и застряла в щели между желтыми зубами правильной стороной. Пятерная принялась рассеяно поскребывать пузо.
-Дык, вот ано што! То-то гляжу - диковино смотритесь! Стало быть, неспроста!
Дед поднялся, вытягиваясь во весь исполинский рост. Солнце заслонила здоровенная чубатая башка.
-И верно! Верно угадали, грю! Приблудил старый - с кем не бывает. А пока вы...
Махалыч кашлянул, пряча улыбку в усах.
...Пока вы будете меня спасать, сталбыть, не поведаете ли, что ж за тварь-то такая тут объявилась? Антиресно-о-о!
Нехитрый лагерь вмиг оказался в сумке "дровосека".
-В ту сторону, да, я оттудова притопал... - пробубнел Мечеслав, ступая на тропку.

Отредактировано Мечеслав Поруба (2012-11-03 18:41:01)

Трубка дымила, что костер, пока Поруба силился уразуметь: где же он станет здесь омываться от грязи-то? Интеллект Хартуса заставлял проникаться к нему уважением, а вот логические выводы все еще удивляли. Старик тем не менее выучил надолго: умный любит дураком казаться. Чтобы карты раньше времени не раскрыть. Ну-с! Подождать что ли этого времени? Время есть. Мечеслав сплюнул, мысленно ругаясь за неуместные повторы. Барнабас - царства ему какого-нибудь, где чародеев не ненавидят - утверждал чего-то про тавтологию. Звучит емко - отругать не грех таким словцом!
-Ладныть, развели тут тоси-боси! Примут, так примут - привыкать штоле. Я редкой любитель грязевых ууанн. Ну в модах нынче. Не слыхали-с? Так вот меня знают по этой части, сталбыть, мыться раньше времени не буду. Морщины не все сошли.
Махалыч закинул суму, лязгнул бердышем.
-Ну пойдем, коли собрались! А то и правда, какая дрянь нагрянет, не усп...
Камыши в округе наполнились тревожным щебетом цесарок. Каэдвенец прищурил глаза, дернул ушами. Воздух давно изменился. Едва заметно, но изменился. Среди резких запахов вонючего газа и масляного привкуса болезных ископаемымых витало что-то еще. Неуловимое и неизвестное. Бульк! Неподалеку лопнул пузырь.
- Я грю, потопали. Вот туда идем, тока. Там посуше, я проверял.
Молодой охотник на монстру приглянулся деду. Жалко такого дряни отдавать на харчи! Руководствуясь самыми светлыми побуждениями, дед потопал к густому камышу, куда упрятал силок.
"Ничаво! Полежит, отдохнет. Поглянет, че и как, и с чем едак."

Поруба продирался сквозь липкую топь, словно шагал по мощенной дороге. Дело тут вот в чем: долгие годы заставляли каэдвенца влезать в такое дерьмо, где ни рукой ни ногой махнуть не представлялось возможным. А надо было. Чтоб пожить еще немного и влезть в еще большее дерьмо. И вот ты тонешь в нем, захлебываешься, но еще дышишь, тянешь руки - помогите кто, люди! - да зацепиться бы за что-нибудь. Так-то. Теперь и не шибко удивительно, что вымазанный в непонятном дерьме старик, шагающий с веселым мотивчиком по еще более непонятному дерьму, неплохо проводил время. От такой грязи всегда имелся шанс отмыться. Камыши затрещали под высокими сапогами. Никто не издавал и звука, птицы замерли, лишь пузыри все чаще принялись наводить шороху. Этакий вонючий, источающий смерть звук. Лошадь Мечеслава, оставленная рядом с небольшим фургончиком, выторгованным у циркачей, давно бы радостно заржала. Завидев хозяина. Хозяин бы тоже давно радостно заржал, завидев лошадь. А завидел бы дед ее давно, если бы не топал в противоположную сторону. Аккуратно перешагнув силок, каэдвенец как ни в чем не бывало потопал дальше. Звиняй, окуляристый!
-А не Вы ли, часом, капканов медвежачьих понаставили?
-Ноголомы которые? Зубья на вширь двадцатка, сталь, пружина крепленая? Да не, что ты - я же дровосек, куда мне.

Отредактировано Мечеслав Поруба (2012-11-17 21:41:04)

Махалыч, не смотря на кметское прошлое, нашелся бы, что возразить странному, теперь уже знакомцу. Хартус нарушил правила этикета (как в Туссенте как-то раз ляпнули, когда Поруба послал прочь двух потаскух, а им, оказывается нельзя было отказывать - не принято). Он не позволил воспользоваться ловкими аргументами, перешел к практическим экмпериментам, и зарядил как следует по голове.
Ззззз. - в башке загудело.
Молния посреди бела дня перед глазами заставила зажмурившегося деда задуматься о нарушении порядка в мире. В первую очередь порядка в вежливом общении. Вонючая мерзкая топь оказалсь не такой уж вонючей, вцепившись клешнями в ноги старика. Устояв на ногах, дед пришел к выводу: не такая уж и мерзкая, ко всему-то прочему.
-Ипаться в ксеноглазы! - хриплый рык разнесся по всей долине Ангрена. Напуганные цесарки вспорхнули по всему болоту, унося крик души еще дальше. От удара повело немного вперед. Мысли уснули, убаюканные звуками помех в ухе, зато остались наработанные рефлексы. Махалыч резко наклонился вперед, а руками решил помочь неожиданному спиногрызу и ухобою научиться летать.
-Сученок, мать твою! - каэдвенец выругался так спокойно, как будто учил сына науке уважать старших.

Поруба пару раз на собственном опыте имел возможность убедиться в отсутствии живности внутри какого-нибудь вродекакболота. А сейчас можно было смело записать на его счет еше один практический опыт. Шустрый Хартус оказался безобразно шустрым да еще и невежей. Так с дедом обычно обращались кто постарше. А с годами и набитой рукой - претенденты убывали по прогрессиям. Жуткое слово, но суть раскрывало. Конечно же, Махалыч не мог знать, что и сейчас его теория не является ошибочной. И конечно же, он не услышал "тсс" противника. Решение о том, что флора и фауна под жижей изучена достаточно, вдруг само пришло в голову старику. Он резко развернулся телом в бок, заехав локтем в челюсть невеже.
- Бррфпфу! - камыши затряслись от рычания Порубы. - Ты оху...
Камыши вновь затряслись. Уже не от сотрясающих топь рыков. Кто-то фыркал и сопел. Не так шумно, как Мечеслав, но чуткое ухо различало звуки. А глаза сами смотрели в это место.