Лиса из-под полуприкрытых век наблюдала за тем, как Ден строил нечто, напоминающее ширму между костром и входом в пещеру. Конструкция вышла немного кособокая, но, что главное, относительно устойчивая. Девушка искренне надеялась, что среди ночи сие чудо архитектуры не рухнет и не погребёт под собой всех, кто будет иметь неудачу оказаться рядом.
Ден, осмотрев результат своих стараний, перебрался к костру и, растянувшись на соломе, блаженно закрыл глаза. Уже через несколько секунд стало слышно умиротворённое сопение, возвестившее о том, что юноша заснул. Элис улыбнулась одними глазами, покрепче обхватывая здоровую ногу. Намного теплее от импровизированной перегородки не стало, но это было уже хоть что-то. По крайней мере не дует.
Может Добряка сюда притянуть?.. Уложу рядом, зажмусь к нему под бок... Он зверюга здоровая, тёпленькая...
Лиса грустно усмехнулась своим мыслям, отлично понимая, что только огромной мокрой коняги им тут для полного счастья не хватает.
— И все-таки, выпейте. Согреетесь. Заснете. Забудетесь. Боль уйдет. - прозвучал голос ведьмака.
В поле зрения девушки появился уже знакомый флакончик с загадочной жидкостью. Лиса приподнялась, посмотрела на бутылёк, а затем проводила Шанка задумчивым взглядом. Какая-то странная решительность поднялась из глубины души и взяла поводья в свои руки. Поэтесса заинтересованно подняла ёмкость и, откупорив её, опять понюхала.
А и в самом деле... Что со мной случится? Так хоть теплее станет. И боль уйдёт, если верить ведьмаку... К чёрту. Была, не была...
Лиса в последний раз смерила склянку взглядом а затем просто опрокинула её в рот, сделав один хороший глоток. Жидкость тут же обожгла горло, Элис поморщилась,  на глазах выступили слёзы. Несколько раз кашлянув, сделав пару больших вдохов, девушка вдруг ощутила, что по телу плавно, ненавязчиво растекается живое тепло. Плохие мысли постепенно отошли на второй план. Боль притупилась.Но и сонливость почему-то ушла. Девушка несколько раз удивлённо моргнула, тряхнула головой и посмотрела на ведьмака. Тот выглядел усталым и порядком потрёпанным. Протирал рану на щеке. Хмуро поглядывал по сторонам. Терпел.
Элисса взглянула на пузырёк с остатками ведьмаческого зелья, немного покрутила его в руках, а затем не без труда, придерживаясь руками за землю, поднялась. Всё как-будто прояснилось, картинка окружающего мира стала отчётливее, дышать стало проще. Зелье, определённо, помогало. Балансируя на одной ноге, второй же лишь слегка касаясь земли, девушка потянулась и огляделась. Почти ничего, кроме следов крови, не напоминало о недавней бойне. Конструкция из веток и одежды неуверенно покачивалась от коварных дуновений сквозняка. Ден спал, как сурок.
Устал, бедняга... Эк его сразу-то отключило...
Элисса заботливо подгребла к спящему юноше побольше соломки, чтобы тому хоть немного, но было теплее, а сама, прихрамывая, как подбитый зверёк, пошла к ведьмаку. То ли зелье вместе с усталостью прогнало тот лёгкий страх, что поэтесса испытывала к угрюмому мужчине, то ли она просто слишком устала, чтобы бояться... Как бы то ни было, Элис, подойдя к Шанку, уютненько устроилась возле него, осторожно прижавшись к нему боком. Ведьмак был тёплым. Элисса же по-прежнему немного дрожала. Неуверенно, будто прося прощения за такие непонятные действия, девушка взглянула на мужчину и, робко улыбнувшись, протянула ему флакончик с оставшейся жидкостью.
- Держи. Тебе тоже не помешает. И вообще, давай будем на "ты"?..

— Холодно.
- Ага. - девушка попыталась подстроиться под неразговорчивую манеру ведьмака и тоже уставилась в костёр. Пламя играло. Пламя плясало. Как-то очень уж бойко...
Лиса подняла голову и попробовала сосредоточить взгляд чуть выше костра, на стенке напротив себя. Получилось, но как-то не так... Поэтесса несколько раз с усилием зажмурила глаза и попыталась дышать поглубже. Ведьмачье зелье заметно ударило в голову. Элис неуверенно огляделась по сторонам, а затем, по-собственнически оперевшись о плечо ведьмака, рывком поднялась.
- Что-то меня твоё пой... Это... Ну ты понял... В общем я подышу схожу.
И, не разрывая слов с делом, пошла. Точнее поскакала. Лихо допрыгала на одной ноге до противоположной стены и, трепетно перебирая по ней руками, направилась к выходу. Немалых акробатических усилий стоило не затронуть перегородку, построенную Деном, но Лиса подошла к этому вопросу серьёзно и обстоятельно, и посему хитроумная конструкция осталась на месте целой и невредимой.
На улице по-прежнему шёл дождь. Поэтесса вышла из пещеры, но далеко не отходила и стеночку на всякий случай решила не отпускать. Мало ли что, вдруг ветер сильный подует или ещё какие происки злобных сил попытаются сбить её с нетвёрдых ног... Точнее с одной ноги.
Минут через десять странное ощущение парения в неизвестности немного отступило. Элисса стояла, подставив лицо дождю и вдыхая холодный ночной воздух. Добряк недовольно всхрапывал неподалёку. Девушка мутным взглядом обвела верного скакуна, а затем спохватилась, что так и не расседлала его.
- Бедняжка, стоишь, тут, душишься подпругами... Прости подлеца, сейчас всё расстегну...
Грустно смерив расстояние от пещеры до привязанного коня, поэтесса тяжко вздохнула и, собравшись с силами, аки зайчик, запрыгала к вороному зверю. Конь тотчас же ткнулся бархатным носом ей в щёку. Девушка засмеялась, отталкивая лезущую нежничать морду.
- Соскучился, маленький?.. Ну ничего, вот сейчас поспишь, а утречком уже поедем...
"Маленький" удовлетворённо фыркнул, потряс головой, помогая снять уздечку и ткнулся мордой в шею хозяйки. Такой вариант коня вполне устраивал. Лиса собрала снаряжение и кузнечиком запрыгала обратно к пещере. Свежий прохладный воздух немного прояснил мысли, да и мокнуть под дождём дальше не очень-то хотелось.
Войдя в пещеру, поэтесса внезапно столкнулась с новой проблемой: обе руки были заняты, одна нога выведена из строя - и из-за этого прощупывать дорогу было попросту нечем. Единственным ориентиром был мелькавший впереди свет костра, чем Элисса, за неимением лучших вариантов, и решила воспользоваться. О том, что может в этой темнотище подвернуться под ноги, девушка даже не задумывалась. И, что удивительно, до самого костра под ноги действительно ничего не подвернулось. Но только дотуда...
Радостно улыбаясь, девушка с седлом в руках плечом сдвинула свой плащ, висящий на ветках и принялась  перебираться через пространство, которое он закрывал. Свет костра уже падал на её лицо, однако ногам ещё оставалось переступить через небольшой камушек.
- Знаешь, а там на улице так све...
Договорить она не успела. Неловко сдвинутый ногой камушек перестал подпирать одну небольшую веточку, которая тут же, уловив благоприятный момент, с треском сломалась и обрушила ветку чуть потяжелее Элиссе на здоровую ногу. Деревяшка ударила девушку прямёхонько под коленку, отчего бедная страдалица, жалобно пискнув, аки подрубленная берёзка, низверглась в падение, попутно пытаясь удержать седло одной рукой, а другой ухватиться за торчащую рядом ветку. Но как бы ни был идеален хитроумный план Элиссы, вся конструкция, ветки, плащ, куртка, сама девушка и выпадающее из её рук увесистое седло с  театральным треском рухнули прямиком на мирно посапывающего Дена. Но этим всё не кончилось. Ошарашенная Лиса, ещё не успев толком осознать, что произошло, отчаянно закопошилась под горой навалившихся сверху вещей, тщательно перемешивая всё это безобразие с Деном и между собой, и виртуозно создавая окончательный и бесповоротный хаос в несчастной куче многострадального сена.

- Зараза. И чего некоторым не спится!
Элисса как по команде затихла и перестала копошиться. Ей вдруг подумалось, что если она сейчас притихнет, как мышь под веником, и скромным разведчиком заляжет в соломке, то никто ничего не поймёт и никто ничего не заметит. Откуда-то из глубины души нарастающей волной накатывало осознание того, что только что было совершено какое-то страшное безобразие, за которое, как правило, виновники получают по ушам. Элиссе по ушам не хотелось, поэтому она решила прикинуться сухим осенним листом, сорванным злыми ветрами, и старательно не подавала никаких признаков жизни. Однако все её планы обрушились с таким же треском, с каким недавно она сама рухнула на спящего юношу. Тот негодовал.
- Вот я щас кому-то пропишу постельный режим.
В стороны полетели вещи: седло, плащ, приблудившиеся соломинки... Элисса ощутила себя печальным котёнком, которого бесцеремонно выметают веником из-под кровати и тем же самым веником планируют наказать за стыренную рыбину. Повинуясь инстинкту самосохранения, девушка попробовала было экстренно вкопаться поглубже в солому, но её дезертирские попытки были резко пресечены: сильные руки одним непринуждённым движением выняли её из прокопанной ямки и втиснули спиной в сено, тут же придавив сверху, дабы не ушла от ответственности. Девушка упёрлась взглядом прямо в возмущённые, играющие янтарными отблесками глаза Дена и, непонятно отчего, на миг затихла, подчинилась, но потом, испугавшись последствий, отчаянно заворошилась, пытаясь освободиться. Ничего не получалось. Лиса ещё пару раз дёрнулась для отстрастки, но юноша держал крепко, не оставляя ни единой возможности вырваться. Поэтесса беспомощно прикусила губу и взглядом подстреленной лани воззрилась на гневного Дена. Тот был похож на юного грозного бога, которому бабушка на обед вместо котлет пожарила драники, и теперь, видимо, собирался нести боль и разрушения в этот мир.
– Чего шастаем?
Девушка постаралась изобразить святую невинность и пожать плечами, однако второе оказалось затруднительным, ибо положение, в котором пребывала Лиса, позволяло свободно двигать только ногами, одна из которых, к тому же, на данный момент была бесполезна. Сердце билось часто, то ли от испуга, то ли от отчаянных попыток вырваться, то ли оттого что он был так близко... Девушка ощутила что-то непонятное, с трудом поддающееся объяснению и тут же, испугавшись, прогнала эти мысли. Ден на мгновение отвлёкся, чтобы спасти от огня седло, и Лиса тут же дёрнулась, попробовав вырваться, но момент был подгадан неудачно: юноша по-преднему держал крепко.
– Я кому повязку делал, чтоб кровь остановилась? Глянь, уже вся промокла!
Ден явно решил выплеснуть на неё всё скопившееся за вечер напряжение. Хотя ситуация выглядела даже более чем комично. Элисса страдальчески скосила глаза вниз, в сторону предполагаемого нахождения ноги, однако кроме безжалостной и невозмутимой руки, прижимавшей хулиганку к земле, ничего не увидела и, жалобно взглянув в глаза юноше, лишь растерянно приподняла брови, пытаясь изобразить полнейшее раскаянье.
- Все, придумал. Щас я те ноги свяжу вместе, чтоб не бегала. Ишь какая прыткая! Хм, а что за запах? Та ведьмачья настоечка?
Ден был суров и непреклонен. Элиса невольно ощутила себя маленькой девочкой, которую отчитывают за проступок. И ей, к её собственному удивлению, отчего-то стало стыдно. То ли эта убедительная харизматичность речи юноши, то ли что-то ещё, что пока что было тяжело понять... А ещё Элиссе стало не по себе. Ситуация откровенно запахла жареным. Ден ещё что-то успел сказать, но Лиса уже перешла к активным действиям.
- Не надо мне ноги... - сдавленно пискнула она из под руки юноши и внезапно принялась, словно змея, старательно извиваться и выворачиваться. Верхняя часть тела была надёжно прижата к соломе, однако нижняя всё ещё могла сослужить добрую службу, направленную на высвобождение своей непутёвой хозяйки.
- Ноги не трожьте!.. А то... А то...
Девушка напряжённо закусила губу, придумывая, что бы такого страшного она могла бы сделать хотя бы со своим пленителем.
- А то я буду кусаться!..
Прозвучало сие заявление отчаянно, гордо и грозно, Лиса сейчас больше всего походила на отважного хомячка, который поднимал восстание против тигра-узурпатора. Видимо, окончательно поверив в свою грозность, великость и ужасность, девушка особо юрко извернулась и, возмущённо уперевшись здоровым коленом в грудь Дена, отважно клацнула зубами неподалёку от его руки, пытаясь то ли напугать, то ли всерьёз дотянуться до жертвы. Ведьмачья настойка, судя по всему, прибавляла ещё и храбрости. И, вероятно, глупости.

Странно, но Ден отреагировал на все её выходки весьма спокойно, со спокойствием слона, которого пытается избить муравей. Отыгрываться не хотел. На провокации не поддавался... В голосе юноши слышалась улыбка. Элисса некоторое время подумывала о том, как бы ещё можно было напакостить, но её отчего-то охватило такое ощущение тепла и уюта, какого она уже давно не испытывала. Далёкое, едва знакомое... Как ей этого не хватало... С тех самых пор, как ушёл Лестер. Лиса лежала, боясь пошевелиться и нарушить хрупкую гармонию, воцарившуюся в её душе. Осторожно, чтобы не потревожить, девушка сжала складку ткани на рубашке Дена и, поудобнее устроив голову на его плече, закрыла глаза.
Притворюсь спящей... - решила она.
И так хорошо притворилась, что действительно заснула.
- - -
А тебе не одиноко так?.. Ты всегда сам по себе, в каждом городе чужой, у тебя нигде нет дома... Ведь наверняка, тяжело так жить?
Лестер отвёл взгляд и тяжело откинулся спиной на стог сена. Они коротали ночь в сарае, куда их пустил переночевать старичок, живущий на отшибе деревни. По крыше мягко и размеренно шелестел дождь.
Элисса сидела напротив учителя и широко раскрытыми глазами пыталась поймать его взгляд. Она не понимала. Она хотела узнать. Лестер мудрый. Он всё может объяснить.
- Знаешь что, лисёнок?.. Это и будет наш первый с тобой урок.
Мужчина наконец поднял лицо и глубоким, обволакивающим, бархтным взглядом приковал к себе глаза девочки.
- Отныне ты менестрель. Странствующий бард. Пустынный ветер. Перекати-поле. Ты не одинока - ты свободна. Ты не сама по себе - ты едина со всеми и каждым. В своих балладах ты проживёшь тысячи жизней, сотни раз умрёшь и воскреснешь, ты будешь нести на ладонях свет, а люди будут идти на него и верить, что ты есть всё. В каждом городе ты станешь своей и в любом доме тебя примут как родную. В жару ли, в бурю ли или в метель ты будешь идти вперёд, зажигая всё новые и новые сердца, что алыми искрами будут отмечать твой путь. Запомни мои слова. В этом твоё призвание. Ты не ничто. Ты - всё.
Девочка слушала затаив дыхание, она даже пошевелиться боялась, чтобы ненароком чего-нибудь не пропустить. Но всё-таки что-то её терзало, не давало покоя.
- А что будет, если я собьюсь со своего пути, Лестер?..
- Не собьёшься, малышка. Не бойся. Я буду рядом.
- Ты всегда будешь со мной?
Мужчина отвёл отчего-то погрустневшие глаза в сторону щели меж створками ворот, в которую уже проглядывало фиотлетово-синее светлеющее пасмурное небо. С досадой стряхнул соломинку с колена. На секунду прикрыл глаза.
- Да, лисёнок. Я всегда буду с тобой.
Он поднялся, подошёл к ней, легко поднял её на руки и отнёс к стогу сена. Надо было хоть немного поспать. Мужчина бережно укрыл девочку своим плащом и обнял её, чтобы ей было теплее. Элисса лежала с закрытыми глазами и улыбалась каким-то своим мыслям. Ей было так тепло и так хорошо, что она заснула почти моментально.
Всю ночь мужчина-бард не смыкал усталых глаз, избегая смотреть на спящую у него в руках девчушку. Он чувствовал вину перед ней за то, что соврал. Но иначе было нельзя.
- - -
Его конь шёл по полю. Тихим, плавным, размеренным шагом. Прозрачные волны солнечного света омывали коня, казавшегося от этого овеянным золотистым ореолом, и его всадника. Всадник сидел спокойно, прямо, высоко подняв голову и уверенно глядя вперёд. Спина его постепенно и очень медленно отдалялась, двигаясь навстречу всеобъемлющему сиянию. Светлая шкура коня отражала свет. Конь шёл по брюхо в медово-золотистой пшенице, шёл мягко и медленно, казалось даже, что он плывёт. Всадник не оглядывался. Медленно удалялся. Очень медленно, помемногу фигура его становилась всё меньше и меньше из-за растояния. Он шёл прямо в восторженный, живительный, бесконечный солнечный свет.
В груди Элиссы зияла кровавая рана, а внутри... была пустота.
- - -
Девушка дёрнулась во сне, через рубашку впиваясь ногтями в кожу лежащего рядом юноши. Но не проснулась. Сон был сильнее. Он не отпускал. Он заставлял её смотреть. Смотреть на то, что было для неё величайшей пыткой.
- - -
Она стояла на коленях в объятом распыленным золотом пшеничном поле. Она чувствовала невыносимую, необъятную, раздирающую боль, из открытой раны струилась тёплая алая кровь, заливая белое платье и жёлтую пшеницу, примятую коленями. Элис не могла этого видеть. Но она чувствовала. А взгляд её был прикован к удаляющейся фигуре всадника.
Он уходил не оглядываясь. Он забрал её душу.
Лестер.
Элисса хотела закричать ему, но не могла. Неведомые силы отняли её голос. Хотела дёрнуться, встать, бежать вслед, наплевав на то, что грудная клетка стала кровавым месивом, но не могла пошевелить ни единой частью тела. Хотела обессиленно заплакать, но слёзы застыли в глазах и невозможно было ничем облегчить свои страдания. Это было невыносимо. Яркий, волшебно-белый свет заливал искрящееся золотом поле, по которому плыла вдаль фигура всадника. Дальше, дальше... Элисса не могла отвести взгляда. Она не хотела смотреть, ей казалось, что лучше умереть, чем видеть и чувствовать это. Но тело было будто сковано неведомой магией. Она не могла даже закрыть глаза. Она была вынуждена смотреть на это. Тело ей не повиновалось. Несчастное, пустое тело, из которого вырвали душу и оставили только боль.
- - -
Девушка выдохнула сквозь сжатые зубы и сдавленно застонала. Крепче сжала рубашку Дена, а затем обессиленно отпустила её и скрестила руки, впиваясь в них ногтями. Сон убивал. Сон выжигал. Сон вытягивал душу, оставляя на её месте зияющую рану.
- - -
Постой, не уходи!..
Она не могла кричать. Она была беспомощна и бессильна. Она не могла ничего изменить. Он уходил.
Из яркого, тёплого, лучистого солнечного света рядом со всадником выткалась женская фигура. Женщина шла рядом с конём, лёгкая, невесомая, словно свет. Элисса видела только её спину, маленькую, отдаляющуюся, но знала, что женщина, несомненно, очень красива. А ещё умна и добра. Лестер бы не выбрал другую...
Всадник наклонился к женщине и помог ей взобраться на коня впереди себя. Теперь они ехали вместе. Плыли по сияющему золотому полю всё дальше в бескрайний солнечный свет. Их силуэты постепенно истаивали, превращались в белое свечение, обволакивались слепящими лучами, исчезали в божественном испепеляющем сиянии.
Элисса стояла на коленях посреди измятой пшеницы и собственной крови. Рваный провал в груди вытягивал последние жизненные силы. Девушка смотрела вдаль, до рези в глазах вглядываясь в исчезающие фигуры.
Не оставляй меня... Ты ведь обещал!.. Мы всегда будем вместе... Прошу, не бросай меня одну... Лестер... Не уходи...
- - -
- Не уходи... - жалобно, умоляюще, беспомощно, невыносимо отчаянно... Лиса не могла проснуться. Сон заменял реальность. Бледные губы шептали неясные слова. Сердце неистово билось. Иной мир, полный обострённых и предельно ясных и резких чувств не хотел отпускать девушку из своих цепких объятий.

Отредактировано Элисса (2012-07-24 19:29:08)

Не прошло и минуты езды, как за спиной Элисса услышала приближающийся стук копыт.
Вот чёрт... Заметили. И чего им в пещере не сиделось?..
— И куда мы собрались? Больше никого не боимся, про ногу и вчерашнюю истерику уже забыли, так? Придержи коня, Дена подождать надо.
Элисса и так не особо-то собиралась удирать, отлично понимая, что с её ногой даже в рысь подаваться нельзя. А уж после того, как ведьмак перегородил дорогу, даже последние мысли об этом испарились. Девушка вынужденно натянула поводья и хмуро посмотрела на Шанка. Хмуро поправила волосы, хмуро смерила вглядом лошадь мужчины... И вдруг, словив его взгляд, усмехнулась.
- Да, ведьмак... Как я уже говорила, ты умеешь убеждать.
Девушка похлопала коня по шее, чтобы тот стоял спокойно и оглянулась на тропу, по которой приехала. Ден, видимо, всё ещё был возле пещеры.
И правильно, что ему нестись, очертя голову?.. Было бы за кем. Вот только почему ведьмак понёсся?..
Лиса взглянула на Шанка сначала неувернно, из-под ресниц, а потом, решившись, посмотрела прямо и открыто, будто вызывая его на бой.
- Скажи мне одно: зачем?..
Конь, видимо ощутив странное настроение наездницы, тревожно под ней заплясал, переминаясь с ноги на ногу. Элисса сильнее натянула поводья и подвела коня совсем близко к ведьмаку. Так, что бока животных соприкасались. Бока животных и ноги всадников.
- Тебе ли не знать этого чувства?.. - в глазах Лисы загорелись какие-то нездешние, демонические огоньки. Девушка пристально смотрела в глаза ведьмаку. Проверяла, выдержит ли он её взгляд.
- Тебе оно знакомо даже лучше чем мне. Ты ведь волк. Одиночка.
Конь девушки переступил с ноги на ногу и начал медленно, по кругу обходить ведьмачьего скакуна, однако всадница не отрывала взгляда от лица мужчины.
- А привыкать к кому-то очень опасно. Привычка сначала прирастает к коже, а затем врастает и в мясо. Доводилось ли тебе выдирать нечто, сросшееся с твоей плотью?.. Если да, ты меня поймёшь. Не имеешь права не понять.
Элисса остановила коня на том же месте, откуда начала идти. Выдержала небольшую паузу, а затем лукаво улыбнулась ведьмаку и подмигнула.
- Какое хорошее сегодня утро. Я просто не удержалась от маленькой прогулки.

Ден попросту проигнорировал её тревожный кивок на ведьмака. Видимо, ему было параллельно что на её сигналы, что на самочувствие Шанка. Лиса непонимающе взглянула на него, а затем хмуро отвернулась, направляя коня вслед за скакуном ведьмака. Тронулись в путь.
Быстрая скачка и бьющий в лицо ветер мало-помалу проясняли голову и приводили мысли в порядок. Шанк вырвался вперёд, ветер трепал края его одежды и чёрные волосы, лошадь неслась так, словно по пятам за ней мчалась стая волков. Чёрные грозовые тучи жадно и как-то хищно затянули небо, Элисса даже и не заметила, в какой момент опять начался дождь. В воздухе висело гнетущее, тяжёлое молчание. Девушка смерила взглядом спину ведьмака, неуверенно оглянулась на Дена... Ни слова за всю поездку не было произнесено. Лиса подавленно перевела взгляд вперёд, на тающую в пелене дождя полосу горизонта. Она догадывалась о причине молчания.
Чёрт пойми что... Сама всё и испортила. Такая гордая, самоуверенная, да?.. А с людьми общаться ни черта не умеешь. И вряд ли с такими темпами научишься... Потому у тебя и нет друзей. Кому ты такая нужна.
- Замечательно. Этого не хватало.
— Что же здесь произошло?..
- Горело давно, это видно. Успело потухнуть.
Лиса вскинула голову и тут же испытала нечто, сопоставимое с шоком. Взгляду открылось мёртвое, выжженное пепелище - погибшая, разрушенная деревня, чёрная, жуткая и покинутая. Девушка широко раскрыла глаза, ей показалось, что в лёгких не хватает воздуха. Элис часто задышала, пытаясь унять нарастающее в груди беспокойство. Но чувства, как и много раз до этого, оказались сильнее. Поэтесса спрыгнула с коня и, взяв его под уздцы, медленно вошла в деревню. Над остатками домов и улиц висела глухая, глубокая тишина, перекрываемая шумом дождя и периодическими скрипами. Обломки и покорёженные скелеты домов угрюмыми чёрными чудищами корчились по обеим сторонам дороги. Нигде не было видно ни людей, ни их тел... Элисса ощутила холодок, пробежавший по телу. Вся эта картина выглядела жутко и мучительно-мрачно. По левую сторону от дороги с резким грохотом обрушилась прогоревшая крыша одного из домов. В воздух взметнулось тяжёлое облако чёрного пепла, тут же прибитое к земле дождём. Добряк встревоженно заржал, приподнял передние ноги над землёй и испуганно стукнул копытами по земле, категорически отказываясь идти дальше. Элис понимающе обняла его за шею, некоторое время гладила гриву, успокаивая, а затем накинула поводья на какой-то столб, торчащий из земли, и дальше пошла одна.
Чёрные, изъеденные и искрошенные огнём руины молчаливо провожали поэтессу безжизненным скрипом. Грязь под ногами смешивалась с пеплом и дождевой водой. Мрачная, тёмная деревня под угрюмым, грозовым небом. Хмурое утро. Единство места и времени. Безысходность. Разруха. Пустота.
По правую руку от дороги внезапно вырос двухэтажный каменный дом, не так сильно пострадавший от огня, как его деревянные собратья.
Вероятно, дом старосты...
Элисса остановилась, с замиранием в груди вглядываясь в слепые, тёмные провалы окон. И вдруг в её голове мелькнула резкая, как вспышка молнии, мысль:
Вдруг там остался кто-то живой?..
Не думая больше ни минуты, девушка набрала побольше воздуха в грудь и ступила под мрачные своды почерневшего каменного исполина.